Факт тот, что Иешуу отвели с утра к Понтию Пилату. А это говорит от том, что власти у авторитетов не хватило, чтоб Иешуу официально приговорить. Ведь в те времена только религиозные разногласия попадали под юрисдикцию Синедриона. Все уголовно-административные правонарушения лежали под тяжелой дланью римского императорского прокуратора, которым был Понтий Пилат. Между прочим, по факту, реально исторический персонаж.
От обвинения в святотатстве, которое ему шили авторитеты, вроде он утверждал, что он Сын Божий, Иешуа отмазался. А Понтий Пилат, тоже, вероятно, не хотел иметь дело с очередным уличным сумасшедшим, который что-то там говорил про своё Царство, которое вроде даже не от мира сего, и отправил того к царю Ироду, типа, самозванцы по твоей части. Ироду этот дурдом тоже даром был не нужен, поскольку Царство Иешуа обещал только после смерти, да то не всем, то есть прямой угрозы не представлял. Посему и отфутболил его назад к Пилату.
Казалось бы парня надо отпускать за отсутствием состава преступления. Но это ж урон авторитета для авторитетов! И на Понтия нажали. Каким образом, что они ему говорили на ушко, не знаю. И никто не знает. Евангелисты пишут про шантаж, посулы и угрозы, но не думаю, чтобы прокуратором Иудеи поставили лоха, которого можно было бы так легко развести на слабо. А домыслы и версии к делу не пришьёшь. Но факт остаётся фактом.
Толпа, поставленная перед выбором прокуратора дать свободу только одному узнику по случаю Пасхи, и подогретая Синедрионом, выбрала Бар Аббу, убийцу римлян, а проповедовавшего любовь Иешуу отдали на смерть.
Интересно, а что случилось бы если б народ выбрал Иешуу? Тут такая интрига закручивается, что весь Институт Экспериментальной Истории имени Свержина встал бы на уши.
Но не случилось… Иешуу выпороли, и повели, словно вора и бунтовщика, распинать на Голгофу.
Распятие не самый быстрый способ казни. Поэтому прибитых к крестам бедолаг охраняют, пока они не умрут. Чтоб родственники не сняли раньше времени. Вот и Иешуу и ещё двоих его собратьев по несчастью тоже охраняли римские пехотинцы. Плюс там были вроде как и апостол Иоанн, который потом написал одно из Евангилей и апокалиптическое Откровение, Мария — мама, Мария — сестра мамы, то есть тётка, и Мария — жена. Ну которая Магдалена. Что? Иешуа не был женат? Ну под хупой он с Марией не стоял, это факт. Однако, давайте не будем наивными. Про историю любви Иешуа и Марии надо роман в стихах писать. Куда там Антонию с Клеопатрой! Имеющий глаза да увидит. А слепым в своём фанатизме все равно ничего не докажешь.
Но вернёмся к фактам. На Голгофе было порядочно народу, поэтому последние часы Иешуа провёл под страдающими взглядами сторонников, и скучающими взглядами стражников. То есть свидетелей там было достаточно. Кстати. Свидетели Иеговы считают что Иешуа был прибит не к кресту, а просто к вертикальному столбу. С какого бодуна они так решили и всем пытаются это доказать — непонятно, ведь есть римские источники которые прямо утверждают наличие поперечной балки. Ну с этими ребятами, с Иеговистами, вообще не все понятно. Они на полном серьёзе уверены, что Иешуа и архангел Михаил это одно и то же лицо. Так что, если они хотят верить без поперечной балки, дай им их Иегова здоровья.
Иешуа умирал от обезвоживания. Боль от гвоздями пробитых конечностей через некоторое время престала приносить те страдания, которые Иешуа претерпел в момент приколачивания к кресту. Дело в том что болевые импульсы замедляются в обезвоженном организме. А интенсивность болевых ощущений напрямую зависит от количества нервных импульсов в единицу времени. И на уровень сознания обезвоживание влияет таким же образом. Поэтому Иешуа то проваливался в забытьё, то приходил в себя. Именно в один из таких моментов он и пообещал одному из висящих рядом преступников, что ещё до вечера тот попадёт в рай. А в другой момент попросил пить и получил привязанную к копью губку, пропитанную уксусом. Наверняка покажется бессердечием не давать умирающим воды, но на самом деле вода помогает сознанию вновь ощутить боль. Поэтому поверьте мне, милосерднее именно не давать пить.
Поскольку из всех евангелистов на месте казни присутствовал лишь Иоанн, то при описании последних минут жизни Иешуа надежнее всего опираться на его воспоминания. Так вот, по словам Иоанна, как только Иешуа пригубил губку с уксусом, он прошептал что то: ну вот, типа, всё… И умер. По обычаям того времени для того, чтоб увериться точно уже, таки-да, всё или всё ещё не всё, приговорённым перебивали кости на ногах. В принципе с Иешуа должны были поступить также. Однако… Вот с этого момента внимательно следим за ходом мыслей.