Это верно, что, когда свергли Захир-шаха, Афганистан был бедным, отсталым, нищим, почти не имел дорог, у него не было железных дорог, промышленности, электричества, его население не знало гигиены и медицинского обслуживания — но у него была надежда. А сегодня? Он снова рухнул в бездну, и ещё вопрос, способны ли международное вмешательство, оккупация иностранными военными силами (с октября 2001 г.) когда-либо вывести его оттуда. Я очень любил афганцев. Они всегда принимали меня по-человечески тепло. Их нынешнее состояние способно вызвать только слёзы.
Советская интервенция 1979 г. в Афганистане внезапно разбудила таджиков, о которых довольно прочно забыли уже десятилетия и даже века тому назад; она дала им героев, таких, как Масуд, о которых неутомимо говорили масс-медиа. Конечно, все знали, что в Средней Азии ещё есть какие-то представители этих иранцев, в своё время созидавших историю Ирана и принёсших ему величайшую славу, но было признано, что страны, расположенные севернее Яксарта, Гиндукуша и Памира, образуют русский Туркестан. Когда, после того как в 1917-1918 гг. попытка создать великий Туркестан провалилась, Советы разделили его на пять республик — Казахстан, Узбекистан, Туркмению, Киргизию и Таджикистан, — расчленив его, проведя искусственные границы, внутри которых якобы жили люди, говорящие на одном языке. Ираноязычное население должна была объединить всего одна из этих республик, самая маленькая, самая изолированная в своих горах — Таджикистан. Она появилась на свет в октябре 1924 г. как составная часть Узбекской республики, а через пять лет, в октябре 1929 г., отделилась от неё. Её население, довольно небольшое, тогда оценивали в 1-1,5 млн. человек, 60% которых были таджиками, а 24% — узбеками. (В 1999 г. её население оценили в 6104 тыс. человек.) Но очень значительное число таджиков жило и в Узбекистане. Их наличие признавали, но утверждали, что они составляют ничтожное меньшинство, около 5% всего населения. Это полная ложь, и, хотя за семьдесят пять лет их доля, вероятно, уменьшилась в результате обучения всех детей в школе на узбекском языке и узбекизации страны, она, конечно, и поныне намного выше 5%, даром что точно определить её невозможно: поскольку нация вынуждена искать основы для единения и находить их в языке, то людей, которые говорят по-узбекски, по-прежнему принято считать узбеками. Даже если таджики преувеличивают, уверяя, что они составляют 78% населения Бухары и Самарканда, нельзя не отметить, что экономической и культурной динамикой оба эти города обязаны таджикам, тогда как Ташкент, столица республики, — узбекам. Итак, в трёх вышеупомянутых странах численность таджиков составляет около 12 млн, в том числе четыре в Афганистане, четыре в Таджикистане и от четырёх до пяти в Узбекистане, если считать разумной оценку доли таджиков как 20% от всего населения последнего (составляющего в целом 24 млн). Для справки добавим, что небольшие общины таджиков существуют в Синьцзяне, в обрывистой долине Ташкургана, на пакистанской границе, где их, вероятно, ассимилируют китайцы и уйгуры.
Когда в результате советской оккупации Афганистана граница стала проницаемой, это помогло установлению связей между таджиками Таджикистана и частью таджиков Афганистана, живущих на северо-востоке страны, в непосредственном соседстве с Таджикистаном, а то и связей с остальными афганскими таджиками, сильно разбросанными по городам и по провинции Герат. Распад СССР и конфликты, которые предшествовали ему и возникли после него, укрепили эти связи и в то же время породили потоки беженцев, одни из которых спешили к своим очагам, а других изгоняли из них. Осознание таджикской идентичности, как и исламизм, сегодня бесспорно представляет собой один из факторов риска, угрожающих стабильности государств СНГ. В Самарканде столкновения между разными общинами происходили в 1987 г., в Фергане они случались не раз (в Андижане покушения и репрессии отмечены ещё в 2005 г.), но, по счастью, благодаря сдержанности правителей и управляемых имели ограниченные масштабы, а вот Таджикистан погряз в гражданской войне. Ещё в 1987 г. её предвестниками стали перестройка и гласность, а потом, в 1990 г., первые кровопролитные стычки в столице — Душанбе, разразилась же она в июне 1992 г., через несколько месяцев после провозглашения независимости страны 9 сентября 1991 г. Она продлилась целый год, и официально считалось, что борются неокоммунисты и либералы, фактически меж собой воевали этносы, племена, деревни, исламисты и атеисты, сунниты и шииты. В результате этой войны погибло от тридцати до пятидесяти тысяч человек и шестьсот тысяч стали беженцами. Возврата спокойствия и провозглашения конституции в ноябре 1994 г. было недостаточно, чтобы уладить всё и гарантировать стабильность. Тяжелые последствия войны, анклавный характер государства, его географическая конфигурация, скудость ресурсов, соседство с Афганистаном, сепаратистские традиции, унаследованные от времён, когда княжества (бейлики, или беклики, как говорят в некоторых местах) только номинально зависели от Бухарского ханства, — всё это проблемы, и поныне затрудняющие развитие страны.