(*при нагревании известняка и глины или других материалов сходного валового состава и достаточной активности до температуры +1450…+148 °C. происходит частичное плавление и образуются гранулы клинкера, из которого путём помола и получают портландцемент)
Ирина ещё в начале своей карьеры, после института прочитала статью как был придуман железобетон и её это настолько поразило, что она запомнила это на всю жизнь. И вот теперь, кто бы знал, то так будет, это знание ей пригодилось. История этого изобретения сродни таблицы химических элементов, приснившейся Менделееву.
Некий Жозеф Монье, садовник из Франции мучился тем, что деревянные кадки для растений разрушались из-за роста корней растений, и тогда изобретательный садовник Монье придумал использовать бетонные. Но вот беда и они разрушались из-за роста корней растений. Тогда для увеличения стойкости своих кадок Монье придумал использовать железные вкладыши. Это и стало первым официально признанным образцом железобетонной конструкции.
В общем планов было много, но пришлось после завтрака идти в кабинет к отцу, где Ирину дожидался граф Андрей.
Забела сидел за столом Леонида Александровича, когда Ирина вошла, сухо предложил:
— Присаживайтесь, Ирэн Леонидовна.
Ирина села и подумала, что не хватает ещё лампы, направленной ей в лицо, как в фильмах про допросы.
— Ну, что же граф, я тебе не несчастная Ирэн, ты таких как я ещё не встречал, — с полным на то основанием решила Ирина и буквально выпучила на графа глаза, не забыв пару раз «хлопнуть ресничками».
Граф от неожиданности смены образа женщины даже растерялся, но быстро взял себя в руки:
— Откуда у вас рецепты чернёного серебра?
Ирина, продолжая делать невинные глаза, рассказала историю про свитки.
— Где они? — жёстко спросил Забела
Ирина давно была готова к этому вопросу:
— Если вы, ваше сиятельство, интересуетесь свитками про чернение, то они пропали после нападения на лавку ювелира Павла Овчинникова. А если вас интересуют свитки из библиотеки в нашем доме, то пожалуйста, я их только начала разбирать, можете посмотреть сами.
Граф встал, вышел из стола и подошёл к Ирине близко, практически на грани приличий. Ирина была вынуждена неудобно задрать голову.
— Вот козёл, — мелькнула мысль
— А тоноскоп откуда?
Ирина рассказала историю про свою болезнь и про то, что это доктор Путеев рассказал ей про Le Cylindre, а уже трубочку они вместе с Тимохой придумали.
— Вы же не думаете, граф, что это приятно и пациенту и доктору, когда доктор вынужден прикладывать ухо непосредственно к груди или спине больного. Мне вот лично было неловко, — Ирина стал надоедать этот односторонний разговор.
— Ну ладно, — неохотно согласился Забела, — ну а эти ваши спички откуда?
Ирина поняла, что если Забела начнёт в таком тоне допрашивать отца, то либо отец всё расскажет, либо разнервничается и тогда Ирина не могла предсказать чем это закончится. Мысли были от дуэли до сердечного приступа. Поэтому Ирина решила не отрицать свою причастность к созданию спичек и всего остального. Это хорошо, что Забела ещё про булатную сталь не знает и про плуг, который лежит у Картузова и ждёт конца апреля, чтобы пройти первые испытания.
Но Ирине не хотелось оправдываться, в конце концов она не сделала ничего предосудительного с этим изобретением, кроме того, что баронесса Ирэн Виленская просто не могла знать такие вещи. И Ирина не стала отвечать, а возмущённо спросила:
— По какому праву вы так со мной разговариваете? Я что, преступница?
Как только Забела услышал вопрос Ирины, он дёрнулся, ноздри его затрепетали, он низко наклонился, почти касаясь носом макушки Ирина и прошипел:
— Не думай, что тебе удастся скрыть что-то от меня, если ты связалась с Броттой, то я узнаю об этом и ты пожалеешь
Ирина так удивилась, она ожидала чего угодно, но только не обвинения в шпионаже. Она устало спросила:
— За что вы так ненавидите меня, граф?
Граф отошёл от Ирины, но не стал снова садиться за стол, внимательно посмотрел на неё и сказал:
— Тому, кто уже предал однажды, веры нет. И, вы ошибаетесь, Ирэн Леонидовна, — снова перешёл на «вы» граф Андрей, — я не ненавижу вас, я вас презираю, а это совершенно разные вещи.
— Я могу идти, — Ирина решила, что не хочет больше разговаривать с этим неадекватом, — или у вас ещё есть вопросы?