Стремление к господству над африканским побережьем исходило от самих королей, причем у Изабеллы оно выражалось в более стойкой форме, хотя и Фердинанд упорно преследовал те же цели, желая приостановить продвижение португальцев в Северо-Западной Африке. Подобные же тенденции, но не целеустремленные, а стихийные, проявлял и кастильский народ.
Желание продолжать завоевательные войны против мавров на африканской территории кастильцы продемонстрировали в многочисленных набегах, которые предпринимались задолго до походов Сиснероса на свой риск и страх частными лицами[217]. Один документ 1506 г., в котором содержатся указания о наилучших способах совершения набегов на африканское побережье (указания сами по себе свидетельствующие, что подобные набеги совершались часто), начинается советом использовать услуги андалусских воинов, «так как уже в течение многих лет они совершают набеги на земли нагорной Африки и на Берберию, западную и восточную». И далее даются еще более точные рекомендации о пунктах, где следует вербовать таких людей. Документ гласит, что их следует нанимать «в Хересе де ла Фроктера, и в Пуэрто де Санта-Мариа, и в Кадисе, и в Сан-Лукаре, и в герцогстве Медина — Сидония, и в Гибралтаре, и в Картахене, и в Лорке, и на морском берегу, потому что для обитателей этих мест походы в Африку, захваты мавританских кораблей, опустошение берберийских земель, поселков и деревень является делом привычным. У людей в этих местах имеются такие вожаки, для которых от Бужии до оконечности Тетуана (мыса Эспартель) или мыса Сеуты нет ни одного места, ни крепости, ни деревни, ни поселка, ни долин, ни гор, ни гаваней, ни устьев рек, ни сторожевых башен, где бы они не могли защищаться и нападать и которых бы они не знали так, как нужно сие знать». Документ этот упоминает следующие экспедиции: экспедицию алькайда Роты, который в 1480 г. вместе с другими рыцарями снарядил 150 кораблей и овладел Асамором; поход хересских рыцарей, которые захватили Каса дель Кавальеро; рейд Франсиско Эстопиньяна и его сотоварищей, в 1457 г. совершивших набег на западное побережье Марокко; поход алькайда Гибралтара Педро де Варгаса, который в 1497 г. взял приступом Таррагу; экспедицию Фернандо де Менесеса и его брата в 1490 г.; набеги с островов Бусима (Альхусемас) и Фадала и многие иные рейды, которые совершались то одними испанцами, то совместно с португальцами. Все эти набеги не только находили одобрение, но и поощрялись королями как подготовительные операции для грядущих завоевательных предприятий.
А всерьез к этим предприятиям приступили в 1497 г., когда, используя вооруженные корабли герцога Медина-Сидонии (которому Хуан II в 144J г. пожаловал «море и землю, заключенные между мысом Агер и мысом Бояадор»), военачальник Педро Эстопиньян овладел крепостью Мелильей. Мелилья осталась во власти кастильского короля и стала сеньориальным владением рода Медина-Сидонии, поскольку доля герцога в расходах по организации экспедиции была наибольшей. Предприятия в Америке и войны с Францией отвлекли, однако, внимание от африканских дел, о которых королева Изабелла всегда хорошо помнила, считая, что завоевания в Африке являются одной из важнейших политических целей кастильского государства. Король Фердинанд, который также не пренебрегал африканскими делами, вернулся к ним в 1506 г., о чем свидетельствует упомянутый выше документ. И под предлогом борьбы с мавританскими корсарами Пеньона де Велес, опустошавшими берега Гранадского королевства и уводившими в плен многих жителей этих мест, Фердинанд приказал захватить этот пункт и заложил там крепость (июль 1508 г.), что послужило поводом к переговорам 1509 г. с Португалией.
Таково было начало завоеваний в Африке, которым спустя несколько лет суждено было возобновиться с еще большим успехом.
Антифранцузская политика и брачные союзы. Короля Фердинанда и его арагонских и каталонских подданных в большей степени интересовали иные политические проблемы. В отличие от Кастилии, которая сохраняла с Францией в прошлом сердечные отношения и даже заключала с этой державой оборонительные и наступательные союзы, Арагон и Каталония, начиная с XIII в. не раз сталкивались с Францией как в Пиренеях, так и в Италии. В восточных Пиренеях Франция владела тогда двумя областями, которые ранее принадлежали Каталонии (Серданья и Руссильон). Они были уступлены Франции Хуаном II. Фердинанд решил вернуть Серданью и Руссильон и добился этого в 1493 г. по договору, заключенному в Барселоне. Французский король Карл VIII, уступая эти области, надеялся, что отныне Испания не будет препятствовать осуществлению его проектов захвата неаполитанского королевства. Действительно, по барселонскому договору арагонская династия обязывалась не оказывать помощи врагам Франции (кроме папы) и не заключать брачных союзов с династией Габсбургов (Австрия) и королевскими фамилиями Англии и Неаполя. Но Фердинанда обязательства и договоры ни в какой мере не связывали. Он был истинным сыном своего времени, и вероломство и притворство были его основными принципами. Фердинанд действовал решительно и смело, прибегая ко всякого рода интригам, нарушая данное им слово ради достижения поставленной цели. В его планы входило унижение Франции и завоевание господства Арагона на Средиземном море, и он прибегал к любым средствам, чтобы добиться осуществления этих планов. Наиболее действенным средством было заключение брачных союзов, к чему уже прибегали его предшественники для укрепления связей с кастильской короной и для достижения политического единства полуострова. Эти стремления Фердинанда совпали с желанием королевы Изабеллы, которая стремилась превратить Кастилию в мировую державу. Война за престол с Хуаной Бельтранехой и брак между Изабеллой и Фердинандом воспрепятствовали заключению союза между Кастилией и Португалией. А между тем Португалия была в подобном союзе заинтересована, свидетельством чему являются и династическая война, и предложение, которое португальский король Альфонс V сделал в свое время Изабелле.
217
Не кастильский народ стремился к завоеваниям мавританских земель, а знать и рыцарство, мечтавшие о новых объектах наживы в Андалусии и Бискайе. Носителем завоевательных тенденций являлось также купечество крупных приморских городов, которое охотно поддерживало любых конкистадоров и пиратов, предоставляя им корабли и денежные ссуды за право участия в прибылях и за предоставление определенной доли награбленной добычи. Севильские купцы снаряжали на свой риск и страх пиратские экспедиции в Гвинею еще в 50-х годах XV в. (