Торкемада был первым генеральным инквизитором (1485 г.), который распространил юрисдикцию этого трибунала на владения Арагона. Он получил отставку 28 июня 194 г. ввиду «старости и болезненного состояния» (хотя, по-видимому, отстранение его вызвано было многочисленными жалобами на крайнюю жестокость, которую проявлял Торкемада в своих действиях), и папа назначил в качестве генеральных инквизиторов епископов — Мессинского (испанца), Кордовского, Мондоньедского и Авильского. В 1498 г. они были заменены Диего де Десой, который сперва был главой инквизиции Леона и Кастилии, а затем стал и генеральным инквизитором Арагона (в 1499 г.). После его отставки этот пост перешел (1507 г.) к Сиснеросу, который был, однако, лишь генеральным инквизитором Леона и Кастилии. В Арагоне во главе трибунала был поставлен епископ Викский; в 1518 г. должности генеральных инквизиторов обоих королевств получил кардинал Адриан.
Первоначально генеральный инквизитор находился в Севилье, а в городах, на которые распространялась деятельность инквизиции, имелись делегаты, назначавшиеся на определенный срок. Вскоре был создан Верховный совет инквизиции, а функции делегатов перешли к постоянным провинциальным трибуналам, в состав которых входило несколько судей и обвинители (прокураторы-фискалы или промоторы-фискалы). Председателем совета был генеральный инквизитор. Сиснерос распространил инквизицию на завоеванные территории в Африке и Индиях.
Судопроизводство хотя и основывалось на обычной практике и на «Директориуме» Эймерика[228], но представляло и некоторые особенности, достойные упоминания. Применялась пытка (в соответствии со светским законодательством того времени) как средство добиться признания обвиняемого. После ареста обвиняемого полностью изолировали, запрещая сообщать о нем сведения его семье, которая узнавала о судьбе заключенного только после его освобождения или же в тот момент, когда он появлялся на аутодафе. Такой же тайной было окружена и процедура обвинения: обвиняемому сообщалось только содержание обвинительного заключения, но не имя обвинителя. Не оглашались имена свидетелей, причем принимались меры, чтобы обвиняемый по форме показаний не опознал их. Обвиняемому лишь предоставлялось право перечислить лиц, к показаниям которых он не питает доверия; если названное имя совпадало с именем любого из доносчиков, то трибунал отводил это лицо. Наконец, требовалось сохранение строжайшей тайны в отношении всей судебной процедуры, причем то же требование предъявлялось и отпускаемым на свободу обвиняемым. Свидетели были двух родов: обвинения (de cargo) и защиты (de abono). Обращенные не имели права быть свидетелями защиты. Показания двух свидетелей обвинения перевешивали все оправдательные доводы обвиняемого. Помимо личного признания от обвиняемого требовали указания сообщников, включая самых близких родственников, на которых именно из-за их родственной связи и падали наибольшие подозрения.
Обвиняемый имел право избрать себе защитника, отвергнуть судей, пристрастного отношения которых он опасался; ему разрешалось обращаться к судьям с заявлениями в письменной форме и апеллировать к папе. Впервые годы существования инквизиции апелляции были весьма многочисленны, что весьма беспокоило Фердинанда и Изабеллу. Совещания между обвиняемым и его защитником должны были обязательно происходить в присутствии члена трибунала. Инквизиция имела собственные тюрьмы; случалось, что вследствие обилия обвиняемых процессы откладывались до бесконечности.
228
Николас Эймерик, каталонский инквизитор XIV в., жестокий изувер, изгнанный за свои чудовищные преступления из арагонского королевства. Он был автором руководства для инквизиторов —