450 н. э. Гунны, многочисленное кочевое племя из Монголии, под предводительством своего вождя Аттилы сначала сгоняют готов с их земель вдоль Дуная, а затем вторгаются в Италию.
451 н. э. Опустошив города на северо-востоке Италии, гунны более не добиваются каких-либо значительных завоеваний. При недостаточной организованности их царство распадается сразу же после внезапной смерти Аттилы, вызванной, предположительно, отравлением, которое ему устроила его жена Ильдико в их свадебную ночь.
455 н. э. Рим снова разграблен и опустошен, на этот раз вандалами. Отныне название этого племени станет нарицательным, служа синонимом варварства и попрания всех культурных ценностей.
476 н. э. Император западной части некогда единого Римского государства Ромул Августул низложен Одоакром, сыном одного из германских сторонников Аттилы. Он станет править Италией, но уже без императорского титула. Восточноримские императоры, правители государства ромеев, или Византии, продолжат выступать с претензиями на территорию Италии.
3
Раннее Средневековье
493—1177
Когда имперская власть в западных провинциях пала под натиском варваров, то Италия к концу V века стала желанным куском пирога для внешних захватчиков. Некоторые историки предпочли усмотреть в этом периоде начало сознательного «статуса жертвы», которым итальянцы привыкли издавна оперировать в ответ иностранным критикам их социальных норм или политических повадок. Поэт XVII века Винченцо Феликайя представлял Италию как исторического носителя своего «рокового дара красоты», и этот навязчивый, хотя и романтический образ страны, расхищаемой и используемой иностранцами из-за своего богатства и художественной одаренности, позже, в XIX веке, стал козырной картой в идеологическом оформлении движения за национальное объединение — Рисорджименто.
На самом деле, пока новые правители из готских племен занимались укреплением едва теплящейся административной инфраструктуры, заполняя тот вакуум власти, который создался в результате неуправляемого процесса распада государственности на Западе, местные патрицианские семьи в Италии продолжали вести хозяйство в своих поместьях, на принадлежавшей им земле. Существование письменно зафиксированных законов и определенного уровня общей культуры было к тому же гарантировано влиятельностью такого их наследника как христианская Церковь, выросшая на развалинах язычества — зачастую в самом буквальном смысле: многочисленные языческие храмы были приспособлены под церковные здания, как, например, Санта Мария сопра Минерва в Риме или храм Артемиды в Сиракузах, ставший городским собором. Местные епископы, между тем, брали на себя всю полноту власти, которая раньше принадлежала военным наместникам и гражданским губернаторам. Папы играли чисто символическую роль, однако сам институт папства становился независимой силой, наделенной правом вмешиваться в дела светских правителей и принимать ту или другую сторону. Хотя папская власть достигнет максимума своего могущества лишь к исходу Средних веков, но уже и в конце VI века в папе видели духовного преемника римских императоров, высшую инстанцию в ныне раздробленной Италии, где законности часто забывали.
Сам же Рим, несмотря на признанный статус папской столицы, пришел в разительный упадок в течение раннего Средневековья. Многие великолепные здания республиканской и императорской эпох были разрушены или находились в запущенном виде. Некоторые из них, вроде сооружения III века под названием Септизоний, фасад которого, словно эффектный театральный задник, замыкал перспективу Аппиевой дороги, исчезли бесследно; другие же использовались отнюдь не по назначению, как бывший
Форум, отныне служивший выгоном для скота — его импозантные здания постепенно ветшали, становясь легкой добычей дикой растительности. Прочие города Италии, напротив, выиграли в своем новом статусе. Верона стала главным оплотом короля остготов Теодориха, правившего значительной частью Италии из своего роскошного дворца в Равенне. Когда восточноримскому императору Юстиниану в середине VI века удалось заполучить Италию вновь в состав империи, то именно Равенна стала оплотом византийской власти на Апеннинском полуострове. Германское племя лангобардов, вторгшееся в Северную Италию в 568 году, сумело вобрать и применить развитую социальную структуру позднеримского государства: при них главными очагами придворной и церковной жизни стали Милан, Павия, Бреша и такие города в районе Фриули, как Удине и Чивидале.
Равновесие сил, установившееся между лангобардами и византийцами, было подорвано в VIII веке, когда пришла волна новых вторжений, одновременно с севера и юга. В 753 году папа Стефан II, в раздражении от поползновений лангобардов вмешаться в его сферу влияния, призвал в Италию короля франков Пипина III вместе с его армией. Спустя два десятилетия, в 774 году, лангобардские земли вошли в состав огромного государства сына Пипина, Карла Великого, коронованного папой в 800 году в качестве первого правителя Священной Римской империи: такова была награда за выделение им значительных территорий в Италии в собственность папского престола. В будущем же это обернется серьезными политическими последствиями. Появление нового и могущественного владения в Италии — могущественного и по сопряженной с ним светской власти, и по духовному статусу пап — с неизбежностью толкало наместников Святого престола на борьбу за преобладающую роль среди прочих — светских — правителей. Между тем в 827 году византийские владения на итальянском юге подверглись вторжению мусульманских армий из Северной Африки. Исламское влияние на Сицилии хорошо документировано, позволяя верно судить о масштабах того культурного воздействия, которое арабы оказали на развитие региона. То же относится к арабоязычным поселениям на материке — в Апулии, Калабрии, Базиликате, — хотя те менее освещены письменными источниками. Отдельные общины «сарацин» обосновывались и севернее, ближе к Риму и побережью Тосканы, более того, следы присутствия исламских поселений обнаружены даже в Альпах, на границе Италии с Францией.
Характерная для раннесредневековой Италии пестрота народов, культур и власти как таковой во многом зависела от сохранившейся с древности и активно поддерживавшейся структуры торговых связей. В VIII–IX веках портовые города Бари и Амальфи стали процветающими и влиятельными центрами, играя роль деловых посредников в связях между христианской Европой, мусульманским Востоком и Византией. Некоторые из подобных торговых городов, вроде Пизы в устье реки Арно в Тоскане, были независимыми республиками, и уже в конце XI века из них особенно выделялись две, Венецианская и Генуэзская, контролировавшие торговлю в Средиземноморском бассейне. Правление в обеих республиках было олигархическим, и основным политическим курсом было обеспечение независимости, с прагматическим заключением выгодных союзов, и поддержание лояльного отношения собственных граждан к государству, являвшему собой абстрактное воплощение свободы, законности и гражданского порядка.
На протяжении всей средневековой истории Италии постоянно действующим фактором становится стремление отдельных городов к обеспечению собственного независимого правления и безопасности как от вторгающихся чужеземцев, так и от могущественных князей, прелатов и прочих представителей знати. Взращенное тогда чувство патриотизма по отношению к родному городу, живое ощущение его характерно своеобразного лица — будь то выражено особенностями диалекта, кухни или футбольными традициями — уходит корнями в историческую атмосферу самозащиты этих давних коммун, существование которых зависело от единства ее граждан и решимости выжить в неспокойную, чреватую войнами эпоху.