К середине XVIII века эта прослойка богатых меценатов-иностранцев стала столь заметной чертой итальянской жизни, что ради удовлетворения ее потребностей сложился и действовал особый хозяйственный уклад, своя субкультура. В более крупных городах как грибы росли новые гостиницы и ресторанчики; свои услуги предлагали одновременно дюжины посыльных и гидов-чичероне; невероятное множество древних предметов, настоящих или поддельных, продавали антиквары; на месте античных поселений копали все кому не лень в поисках ценных находок, и целое племя знатоков-профессионалов было всегда готово образовать в эстетическом отношении путешественника, жаждущего знаний в изящных искусствах. Многие из этих экспертов даже не были итальянцами. Некоторые являлись шотландскими якобитами, приверженцами изгнанной королевской династии Стюартов, прочие — художниками, прибывшими из разных стран и осевшими в Италии, не в силах расстаться с мягким климатом и красотами Неаполя и Рима, где к тому же и проживание было дешевым.
Феномен Гран Тура оказал глубокое воздействие на обычный и рафинированный уклады жизни в Европе и Америке (дополнительный ключ к его пониманию дает, к примеру, итальянское название поместья Томаса Джефферсона в Вирджинии — Монтичелло). Впечатления, почерпнутые в Италии, нашли отражение в архитектуре, живописи, скульптуре, музыке и ландшафтном дизайне других стран. Однако традиция путешествий в Италию была столь резко и надолго прервана наполеоновскими войнами, что после их окончания в 1815 году она уже не набрала прежней силы и того культурного значения, какое имела в прошлом. Аристократы продолжали посещать Италию, но скорее для удовольствия, нежели в образовательных целях; и хотя у главных памятников по-прежнему толпились ciceroni, надеявшиеся заработать на любознательности иностранцев, Гран Тур уже никогда не достиг былого размаха.
«Я видел руины Рима, Ватикан, Сан Пьетро, все чудеса древнего и нового искусства, какими богат этот величественный город. Впечатление от него превзошло все пережитое мною в других путешествиях… Мы каждый день ходили к Форуму и руинам Колизея. Колизей не похож ни на одно из творений рук человеческих, виденных мною прежде… Внутри это сплошные развалины. Я едва мог заставить себя поверить, что и в своем убранстве из дорического мрамора, украшенный египетским гранитом, он мог быть таким же совершенным и воздействовать с такой же силой, как и в нынешнем состоянии».
Развалины на Палатинском холме. Рим
1762 После более чем 20-летней успешной работы в Венеции и других итальянских городах Карло Гольдони принимает приглашение стать официальным драматургом труппы итальянской комедии в Париже. Отправившись туда, он уже никогда больше не вернется на родину.
Луиджи Гальвани становится профессором анатомии в Болонском университете. Его эксперименты приведут к открытию электропроводности живых организмов, а от имени ученого произойдет термин «гальванизация».
1763 Пьетро Верри публикует в Милане свой Трактат о счастье (Discorso sulla felidta), затрагивающий много вопросов, включая социальную ответственность привилегированных классов, развитие светской нравственности и идею прогресса в направлении к более высоким уровням цивилизации. Эта концепция бросает прямой вызов идеям Жан Жака Руссо — идеализации примитивной жизни на лоне природы.
Великолепное здание Болонской оперы, построенное Антонио Галли Бибненой, открывается постановкой оперы Кристофа Виллибальда Глюка Триумф Клелии. Галли Бибиена, проектировавший также Научный театр в Мантуе, вышел из семьи, представители которой определяли характер итальянской театральной архитектуры и сценографии в течение целого столетия — в четырех поколениях.
В Милане Джузеппе Парини публикует свой сборник Утро (Il mattino), первую подборку из цикла стихотворений, который получит название День (Il giomo) — сокрушительную сатиру на безнравственность, царящую в среде миланской аристократии. Один из ее представителей делает угрожающее предупреждение поэту: «Если Вы хотите дожить до вечера, не публикуйте «Полдень», но Парини бесстрашно продолжает свой труд, завершая следующие разделы, и лишь часть «Ночи» остается незаконченной на момент его смерти.
Своей восприимчивостью к ритмам венецианского диалекта и реализмом в передаче ситуаций окружающей жизни драматург Карло Гольдони (1707–1793) совершенно пленил венецианцев, хотя их земляком он мог считаться, строго говоря, лишь наполовину, поскольку его отец перебрался в город на островах лагуны из Модены. Пожалуй, ныне самая известная комедия Гольдони — это Слуга двух господ (// servrtore di due padroni, 1745–1753). Пусть и не самая характерная для него и не самая блестящая, она, подобно многим другим его произведениям (всего их 267), демонстрирует живую связь с освященной временем традицией итальянской комедии дель’арте. Реалистические зарисовки выразительных типов современной ему жизни Венеции, представителей ее среднего класса, прекрасно высвечивают извечные человеческие слабости и пороки, вроде тщеславия, зависти, алчности, лицемерия и честолюбивых амбиций по «отвоеванию» своего места в обществе. Такие шедевры, как Трактирщица (La locandiera) и Веер (II ventaglio), с их естественными, живыми, почти спонтанными диалогами, высмеивают претенциозность персонажей, их одержимость мелкими страстями.
Однако ни один из персонажей, населяющих яркий мир образов Гольдони, не является преувеличением или чистой выдумкой, и когда в комические ситуации добавлены нотки горечи и разочарования, они становятся нам еще ближе. В этом отношении одним из его вершинных достижений предстает трилогия Летний отдых (Villeggiatura), написанная в 1761 году. Все ее персонажи в той или иной мере производят отталкивающее впечатление. Но вдруг героиня Джачинта, глупо отвергнувшая предложение руки от человека, которого она действительно любит, неожиданно привлекает сердца зрителей: актриса, на мгновение выйдя из образа, как бы от своего лица выступает в защиту той, которую они уже привыкли воспринимать как существо вздорное, себялюбивое и корыстное. Ни один из европейских драматургов XVIII века не может сравниться с Гольдони — с мощью, разнообразием и оригинальностью его образов: к примеру, его британские современники Шеридан и Голдсмит предстают в сравнении с ним старомодными и чересчур назидательными. Гольдони по праву считается крупнейшим драматургом не только Венеции, но и всей Италии, создателем национальной комедии.