Этот массовый гражданский вклад в реальное поражение нацизма и фашизма, собственно, так и не был оценен по достоинству и в должной мере. По каким-то причинам сами итальянцы никогда не были склонны его романтизировать. Почти в каждом случае «рядового» героизма, когда речь шла о величайшем риске конкретно для данного человека, он шел на этот риск без жалоб и не ожидая награды, а проявляя все тот же дух любви к людям и солидарности с ними, каким были преисполнены его предки столетием раньше во времена Рисорджименто.
1945 В январе армии союзников, включая советские войска, взламывают германскую оборону на Восточном и Западном фронтах — в Польше и вдоль Рейна, — открывая путь на Берлин. Используя в качестве посредника кардинала и архиепископа Миланского Ильдефонсо Шустера, офицеры вермахта из частей SS приступают к переговорам о капитуляции немецких войск в Италии. В апреле англо-американские войска начинают масштабное наступление в северном направлении, овладев Болоньей, Моденой, Кремоной и Мантуей. Муссолини, находясь в Мантуе, переправляет свою жену Ракеле и детей в Монцу, откуда они вылетят самолетом в Испанию. Его попытка обговорить с кардиналом Шустером и Комитетами национального освобождения условия своей капитуляции терпит неудачу. Рядом с диктатором остается его любовница Кларетта Петаччи. 25 апреля они выезжают в направлении Комо под охраной эсэсовцев.
27 апреля, переодевшись немецким солдатом, Муссолини пытается бежать в Швейцарию. В местечке Донго на озере Комо его захватывают партизаны и вместе с Клареттой Петаччи приводят на ферму в Адзано, а 28 апреля доставляют к близлежащей вилле Беллини, где их расстреливает партизанский полковник Вальтер Аудизио. Тела Муссолини и Петаччи привозят в Милан и там, под глумление собравшейся толпы, подвешивают вниз головами к балке недостроенного гаража на Пьяццале Лорето. В числе тех, кого пригнали смотреть на это зрелище, находится бывший секретарь фашистской партии Акилле Стараче, которого ожидает аналогичная судьба. В тот же день командование германских войск в Италии заявляет о безоговорочной капитуляции. Война в Италии окончена.
«Вклад партизан в победу союзников в Италии был очень существенным, далеко превзошедшим самые оптимистичные предсказания. С оружием в руках они помогали крушить живую силу и моральный дух врага, намного превосходившего их в численности. Без побед, одержанных партизанами, победа союзников в Италии не была бы столь скорой, столь полной и с такими незначительными потерями».
11
Современная Италия
1945–2003
Процесс политического восстановления Италии после окончания Второй мировой войны происходил поразительно быстро. В 1946 году нация отвергла как вариант своего политического устройства уже знакомую ей форму конституционной монархии и стала демократической республикой с избираемым главой государства — президентом. Католическая церковь, оставшаяся влиятельной силой в жизни народа как в социальном плане, так и в отношении политики, откровенно оказывала поддержку правой партии христианских демократов. После войны этой партии в течение тридцати лет удавалось держаться у власти, несмотря на чехарду правительств, формировавшихся, в основном, путем перетасовки одной и той же колоды действующих политиков. В этот период усилилось влияние со стороны США. В условиях холодной войны Италия одной из первых оказалась в числе объектов «мягкого воздействия» по причине успеха ее коммунистической партии, получавшей поддержку во всех слоях общества. В какой мере определяющим было это вмешательство американцев во внутренние дела итальянского государства — вопрос, до сих пор относящийся к области догадок, а учитывая свойственную политической культуре этой страны закулисную секретность — заведомо безнадежный для расстановки всех точек над «и». Единственное, о чем можно с уверенностью сказать, так это наиболее очевидное — по сравнению со всеми остальными демократическими режимами послевоенной Европы — присутствие бдительного ока американской администрации именно в Италии.
С конца 1950-х и все 1960-е годы экономика Италии переживала ощутимый подъем, обусловленный и активностью ее населения, и расширением доли общественного сектора, и предоставление определенной степени автономности региональным и муниципальным властям (хотя в целом обе эти сферы оставались под партийно-политическим контролем). Что, однако, оставалось неизменным с XIX века, со времен объединения страны, так это ощутимое экономическое и социальное неравенство между севером и югом. Промышленность была по-прежнему сконцентрирована прежде всего в таких северных областях, как Пьемонт, Ломбардия и Эмилия-Романья, обеспечив всему региону долины По статус одного из богатейших в Европе. Напротив, Калабрия, Апулия и Сицилия словно застыли в далеком прошлом, увязнув в нищете, неграмотности и почти сплошной безработице. Давние системы социальных связей, охватывавших семью и отношения между клиентами и патроном, вкупе с тем методическим подавлением независимой инициативы в органах местного самоуправления, какое шло со стороны работодателей и крупных предпринимателей, во многих районах были прочно сращены с сильными криминальными организациями — сицилийской мафией, неаполитанской каморрой, калабрийской н’дрангетой (n’drangheta от греческого andragathos, что означает «мудрый» или «сильный» человек). Связи между этими организациями и политиками христианско-демократической партии стали притчей во языцех. Потребность в подобной поддержке означала, что правящая партия никогда не смогла бы рассчитывать на прямое большинство. Это было обусловлено и внутренне слабой системой правления, которая изначально закладывалась так, чтобы не допустить концентрации власти в каком-либо одном звене исполнительной власти. Таким образом, послевоенная политика Италии стала парадом сделок и компромиссов, в которые были вовлечены все партии, включая коммунистов в бытность генсеком Энрико Берлингуэра (с 1972). Избиратели, простые итальянцы, все больше проникались цинизмом, утрачивая последние остатки иллюзий перед лицом той политической субкультуры, неизменные участники которой всеми средствами добивались собственной выгоды, демонстрируя безразличие к проблемам нации: так, более всех вызывал недоверие своей «эластичностью» Джулио Андреотги — парламентский ветеран с 50-летним стажем. Образование экстремистских красных бригад в 1970 году стало неизбежным побочным продуктом этого отчуждения между народом и властью.
После падения берлинской стены и окончания периода холодной войны явственно обозначились перспективы перемен. Партии перегруппировались и переименовались, избирательная система была усовершенствована, и приложены заметные усилия к улучшению климата общественной жизни, очищению ее норм — главным образом, через усиление подотчетности итальянских правителей. Любопытно, что наибольшее сопротивление этому процессу — добиться большей прозрачности в действиях власти — оказали не столько сами политики, сколько итальянский электорат. Нынешние потомки Данте, Микеланджело, Макиавелли, Галилея и Верди, упиваясь признанным мировым лидерством Италии в таких областях как мода, футбол и графический дизайн, похоже, вообще не испытывают интереса к собственной истории. Поразительно, но факт: почти вся архивная и аналитическая работа в XX веке проводилась историками-иностранцами. Именно историческая память о дурном правлении, с властителями эгоистичными и деспотическими, с неудачной либеральной монархией и мошеннически триумфальным фашизмом, заставляет ныне Италию чувствовать отвращение к назревшей задаче реорганизации исполнительных структур ее власти. «Лучше иметь дело с чертом, которого уже знаешь» — абсолютно убеждены итальянцы, и потому им совсем не хочется ни укреплять еще хрупкую демократическую систему, ни вводить в жизнь общества адекватные нормы гласности и подотчетности. Провал в 1996 году судебных слушаний, получивших название «Чистые руки», и очередная победа на выборах 2001 года партии Сильвио Берлускони Forza Italia служат доказательством того, что современная Италия — все еще общество глубоко консервативное, несмотря на всю его страсть к новинкам потребительского рынка, и ему все еще дороже близкое и привычное прошлое, нежели ответственность за политическое будущее страны.