Работу по проверке и критической адаптации к современности необходимо провести и сейчас, накануне переиздания «Истории итальянцев» через 30 лет после ее первой публикации в Италии в 1968 г. Для книги по истории такой срок очень большой, тем более что с того времени постоянно появляются новые исследования, содержащие важные результаты. Ограничиваясь только Италией, я отмечу такие работы, как «История современной Италии» в 11 томах Джорджо Канделоро[484], а в 1968 г. были опубликованы только первые пять томов этого труда; биография Кавура, написанная Розарио Ромео[485]; биография Муссолини, созданная Ренцо Де Феличе[486]; монументальное исследование Франко Вентури о XVIII в.[487]; история ИКП Паоло Спириано[488]; множество других работ, которые я, естественно, использовал, хотя лишь частично. С другой стороны, вспомним, что школа «Анналов», только начавшая свою деятельность в то время вместе с британской школой «социальной истории», сегодня очень известна, даже влиятельна в Италии и, без всякого сомнения, позволила открыть новые горизонты для исторических исследований — от демографии до истории «менталитета». При этом не забывается экономическая история, а совсем недавно началось изучение истории женщин.
Для публикации моей книги, которая впитала бы в себя все предыдущие учения, потребовалось бы полностью переписать ее. И если бы мне было нужно пуститься в такое предприятие, я бы сохранил ее структуру и организацию, но изменил бы суждения по некоторым вопросам, а подчас и целые главы. В помощь читателю я попытаюсь уточнить со ссылками и общими примерами основные идеи моего труда.
Для начала хочу объяснить первые строки введения. Когда я писал, что «история итальянцев нашего тысячелетия немыслима в отрыве от европейского контекста» и что я собирался описать «часть истории Европы», таким образом мотивируя принятую периодизацию, я намеревался сразу дистанцироваться от любого «провинциального» подхода к истории. Под ним я понимаю не ту интерпретацию истории Италии, свойственную XIX в., в частности эпохе Рисорджименто, согласно которой история страны сводится к длительному процессу созревания идеи Рисорджименто и национального единства, и уж менее всего я ссылаюсь на националистическое искажение, привнесенное в толкование этого подхода фашизмом. Чтение трудов Б. Кроче и А. Грамши, а также моих учителей Карло Моранди и Федерико Кабода, сделали мне прививку от подобных рисков. В большей степени я ссылаюсь на периодически возникающие радикальные интерпретации типа «антиистории Италии» (название старой книги Фабио Кузина[489]), общая идея которых заключается в представлении итальянской истории как череды «упущенных возможностей»: протестантская Реформация, распространению которой на Апеннинском полуострове преградила путь католическая Контрреформация; Рисорджименто, которое так и не достигло своих целей экономического и социального обновления и, наконец, движение Сопротивления, преданное или погрязшее в «преемственности» либо переделе власти политическими партиями (il consociativismo)[490]. В свете подобных интерпретаций прежде всего «оригинальный характер» истории Италии означал бы преемственность, если не консерватизм. Совсем недавно историк Р. Романо говорил о «наследии пятнадцати столетий»[491], которые продлились до недавнего времени и характеризовались преобладанием «феодального» элемента.
Меньшую стойкость я проявил против «соблазнов», предлагаемых таким «радикальным» историографическим подходом, и сопротивляться этому не смог. Впрочем, как и сейчас, я был убежден, что большинство проблем, составляющих и сегодня предмет дискуссий, видится по-иному и точнее, если их рассматривать в европейской перспективе, и более широкий горизонт позволяет историку избежать националистической риторики и обвинений. Приведу несколько конкретных примеров.
Проблема роли города в итальянской истории занимает значительное место в размышлениях А. Грамши. Ею давно интересовались знаменитые ученые — от Жана Шарля Леонара Сисмонда де Сисмонди и Карло Каттанео, о работах которого Грамши имел лишь отдаленное представление, до Вернера Зомбарта и Анри Пиренна. Согласно точке зрения этих авторов с некоторыми нюансами, город являлся прекрасным фактором развития, основной действующей силой раннего расцвета торговли и «капитализма» в итальянской экономике. Напротив, у Грамши мы находим суждения, которые ставят под сомнение это классическое толкование. Так, он пишет: «Урбанизация в Италии не представляет собой специфического явления, порожденного только лишь развитием капитализма и крупной промышленности»[492]. Автор также ранее отметил: «Единого схематического типа отношений между городским и сельским населением не существует, особенно в Италии»[493]. Далее он продолжает: «Это общее отношение (между городом и деревней. — Ред.)… в действительности является очень сложным, и формы проявления (его. — Ред.) внешне выглядят очень противоречиво.»[494].
487
См.:
491
492