Сейчас мы живем в Касабланке, и в этом году было очень странное Рождество. Здесь жарко и солнечно даже зимой, и у нас было очень мало подарков. Такое чувство, что мы достигли черты и, если сделаем еще один шаг, упадем с края в океан. Я вижу его мельком из окна своей спальни вдалеке, за городскими крышами, – широкую голубую Атлантику. Так близко и в то же время так далеко. Мы ждем здесь корабль, который доставит нас в Португалию, а оттуда мы сможем добраться до Америки. Нам просто нужно привести в порядок бумаги. Мама говорит, что на это уйдет целая вечность.
Париж кажется ужасно далеким. Так оно и есть. Мы проехали более 2000 километров, чтобы добраться сюда, и еще около 6000 предстоит проделать, чтобы добраться до Америки, так говорит папа. Я даже представить себе не могу, каково это – преодолеть такое расстояние, хотя помню глобус на библиотечной полке дома и то, как заставляла его вращаться, проводя пальцем по изогнутому пустому пространству синего цвета с надписью Océan Atlantique. Жаль, что глобус был слишком велик, чтобы взять его с собой. Он, вероятно, пригодился бы сейчас, когда мы путешествуем по всему миру.
Интересно, где сейчас дядя Жозеф, тетя Полетт и их мальчики? Они тоже путешествуют. Раньше они жили в Эльзасе, недалеко от границы с Германией, но за несколько недель до нашего отъезда мама получила от них письмо, в котором говорилось, что они решили собрать вещи и уехать, потому что там становится очень опасно для еврейских семей. Мы не знаем, куда они направились. Но я надеюсь, что они тоже на пути в Америку. Мне бы хотелось снова увидеть их там, несмотря на то что мои двоюродные братья иногда самые надоедливые люди на Земле. Когда они приезжали навестить нас в Париже, меня всегда заставляли развлекать их и делиться своими книгами и игрушками, хотя они намного младше меня, в то время как Аннет разрешали сидеть в гостиной со взрослыми, с самодовольным видом потягивая чай.
Наш нынешний дом на бульваре Оазо на вид очень похож наш старый в Нейи, только немного меньше и намного более пыльный. А вот пахнет здесь по-другому: по2том, жарой, специями и гниющим мусором, который валяется на улицах. Когда мы выходим, я не обращаю на это внимания, зато Аннет морщит нос и выглядит так, словно ее вот-вот вырвет. Здесь намного лучше, чем в лагере беженцев. Думаю, даже Аннет должна согласиться с этим. Многие указатели написаны на французском языке, поэтому мы без труда их читаем. Марокко является протекторатом Франции. По крайней мере, так было до тех пор, пока Францию не захватили немцы, так что теперь, полагаю, Марокко тоже контролирует Германия. Папа говорит, что в Виши есть новое правительство, которое несет ответственность и за это, но это не настоящее французское правительство. По улицам ездят немецкие армейские грузовики, видеть их довольно страшно, но они не слишком беспокоят таких людей, как мы. Вместе с итальянцами они должны защищать пустыню от англичан, которым принадлежат некоторые другие части Северной Африки. Поэтому немцам нет дела до беженцев, пока мы просто проездом и не создаем никаких проблем.
Мама говорит, что «просто проездом» – это относительный термин. Некоторые люди находятся здесь уже почти год, пытаясь привести в порядок свои бумаги. Нам понадобятся выездные визы из Марокко, а затем транзитные визы в Португалию и въездные визы в Америку. Папа жалуется, что попытка собрать все эти документы приводит к тому, что у него выпадают волосы. Сейчас они совсем белые и сверху определенно поредели, так что, возможно, он прав. Нам повезло, что родители мамы были американцами. Благодаря этому у нас есть родственники, которые помогут, когда мы туда доберемся. И только теперь я осознала, как же хорошо, что она, когда мы были маленькими, научила нас говорить по-английски столь же хорошо, как и по-французски. Хотя в то время это немного раздражало и Аннет постоянно смеялась надо мной из-за того, что я путала слова.
Я выбрала себе комнату на верхнем этаже дома. Здесь, наверху, у меня есть своя маленькая ванная, и мне не приходится ждать целую вечность, пока Аннет торчит в большой ванной внизу. Она такая эгоистка! Мама говорит, что виной тому ее возраст и что когда мне исполнится 17, я тоже буду тратить массу времени на мытье волос и подпиливание ногтей, хотя я не думаю, что когда-нибудь стану такой самовлюбленной. В любом случае я грызу ногти, так что мне просто нечего подпиливать.
Аннет даже начала выщипывать брови, чтобы походить на Хеди Ламарр, фото которой она видела в киножурналах. Мне кажется, что из-за этого моя сестра выглядит так, будто все время удивлена.