Вместе с тем, были основания и для осторожного оптимизма. Как уже сказано, с 1950 г. начала функционировать комиссия государственного контроля, со временем она разработала действенные принципы работы. Традиция неограниченного партийного набора среднего и мелкого чиновничества была постепенно оставлена. Кандидаты на должности проходили теперь отборочные конкурсы. В каждом министерстве был учрежден отдел повышения квалификации служащих. Наконец, государственный контролер, назначаемый президентом по закону от 1958 г. и отвечающий только перед Кнесетом, тщательно проверял деятельность правительственных учреждений и общественных организаций, а также рассматривал жалобы граждан. Публикация его нелицеприятных докладов вызывала большой общественный интерес и неоднократно приводила к принятию жестких мер. Тем не менее, вплоть до семидесятых годов уровень функционирования административных органов был несравнимо ниже, чем в Великобритании или США.
В первые же годы после провозглашения независимости дал о себе знать непримиримый конфликт между правительством и партией Херут. Считая себя наследницей ревизионистского движения и традиций Эцела, Херут не собиралась отступать от своей позиции догосударственного периода. Ее программа предусматривала возвращение к "историческим границам Израиля” по обе стороны реки Иордан, открытую прозападную ориентацию в международных вопросах и решительный капиталистический подход в отношении внутренних дел государства. Партия Херут призывала поддерживать массовую иммиграцию и принять конституцию, которая обеспечила бы политическую стабильность.
Поначалу главным оплотом партии Херут были выходцы из восточноевропейских стран, принадлежащие к среднему классу и живущие в основном в израильских городах. Но с пятидесятых годов Херут уделяет все больше внимания работе среди необеспеченных слоев населения, преимущественно репатриантов из стран Востока, которые практически не допускались в ряды ашкеназского истеблишмента и которым резкая антиарабская позиция партии Херут была эмоционально близка. Эта политика принесла свои плоды, и вскоре партия Херут стала единственной серьезной оппозицией правительству. Однако уровень ее популярности колебался. На выборах 1949 г. она добилась положения третьей по величине партии с 14 мандатами в Кнесете. На выборах 1951 г. она была ослаблена Общими сионистами и оказалась на пятом месте, получив только 8 мандатов. Именно это обстоятельство вынудило руководство Херута во главе с Менахемом Бегином, бывшим командиром Эцела, перейти к политике острой конфронтации с рабочим правительством.
Вскоре после выборов в Кнесет второго созыва (1951 г.) представилась возможность сделать первые шаги в этом направлении. Тогда государство находилось в трудном экономическом положении, и Бен-Гурион принял болезненное решение добиваться репараций от западногерманского правительства. Бонн выразил принципиальное согласие обсудить этот вопрос. Были приложены все усилия, чтобы выплачиваемые деньги рассматривались исключительно как финансовая поддержка для абсорбции и лечения сотен тысяч иммигрантов, спасшихся от нацистского террора. Ни в коей мере репарации не считались "компенсацией” за жизни миллионов уничтоженных евреев. Несмотря на эту тщательно выверенную интерпретацию, сама мысль о том, что правительство получает "деньги за кровь” от Германии, потрясла израильское общество.
В декабре 1951 г. была достигнута предварительная договоренность, и 7 января 1952 г. Кнесет собрался для принятия решения о проведении расширенных переговоров. Последующее обсуждение стало беспрецедентным по своей остроте. Категорически против переговоров с Германией выступила почти вся оппозиция, включая Общих сионистов, Мапам и коммунистов. Но наиболее резкой была реакция партии Херут. Для Менахема Бегина германские репарации означали "последнюю низость, подобной которой мы не знали с тех пор, как стали нацией”. Утром 7 января он выступил перед пятнадцатитысячной толпой на Кикар-Цион (Сионской площади) в Иерусалиме. "Когда они расстреливали нас из пушек, я сказал "нет!” — воскликнул Бегин, имея в виду историю с "Альтаденой” (см. т. 2, с. 328, 329). — Теперь я говорю "да!” Это будет война не на жизнь, а на смерть”. Опасаясь беспорядков, правительство окружило здание парламента колючей проволокой; пятьсот полицейских были готовы противостоять насилию. Эти приготовления оказались недостаточными.