Возобновление процесса репатриации, корни социального кризиса
В 1952–1953 гг. число новых репатриантов резко уменьшилось — за эти два года в страну приехало менее 36 тыс. человек. Большому числу европейских евреев было отказано в выездных визах; так, Румыния закрыла двери своим евреям в 1952 г., и потом, до 1956 г., оттуда мало кому удавалось выехать — бывший поток превратился в тоненькую струйку. Начало 1950-х гг. — это период, когда коммунистический антисионизм отличался особой ненавистью и ожесточением (Глава XVII), и немало евреев было брошено бухарестским режимом в тюрьмы по обвинению в “антипартийной” деятельности, причем чаще всего эти обвинения были вымышленными. Польша закрыла выезд евреям в 1950 г. В самом Израиле неблагоприятное экономическое положение вынудило правительство страны и Еврейское агентство впервые с 1948 г. ограничить въезд, разрешив его только тем евреям, жизни которых угрожала реальная опасность. Что же до всех остальных, то предпочтение отдавалось молодым, энергичным, имеющим хорошую профессиональную подготовку. Такая политика не была заявлена в официальном порядке, но осуществлялась на практике.
Однако, по мере стабилизации экономического положения страны, процесс репатриации стал набирать прежние обороты; в 1954 г. приехало 18 тыс. человек, в 1955 г. — 37 тыс., в 1956 г. — 56 тыс., и в 1957 г. — 72 тыс. В этот период в основном прибывали репатрианты из стран Северной Африки. Так, например, в 1954 г. евреи из стран Магриба составили 67 % от всего числа репатриантов, в 1955 г. — 87 %, в 1956 г. — 80 %. К маю 1958 г., когда отмечалось десятилетие еврейского государства, число евреев, прибывших из стран Северной Африки, составило 160 тыс. человек, превысив численность йеменской и иракской иммиграционных волн. Эти цифры свидетельствуют о трагических и опасных событиях в той части земного шара, которая до сих пор оставалась вне поля зрения западноевропейского еврейства. Немногие израильтяне представляли себе, что выходцы из стран Магриба являются прямыми наследниками одной из самых древних цивилизаций в еврейской истории, которая возникла еще до Карфагена. А ведь во времена исламского возрождения (IX–XIII вв.) магрибская община соперничала с испанскими евреями и по богатству, и по уровню культуры; к тому же после XV в. в Северную Африку переселилось около 40 тыс. сефардских беженцев, ставших жертвами инквизиции и испанского закона об изгнании евреев. Со времен Средневековья и до периода новой истории магрибская еврейская община породила целое созвездие выдающихся людей — таких, как философ и кодификатор Галахи Моше Маймонид, поэт Иегуда Ибн-Аббас, математик Юсуф Ибн-Акнин, видный коммерсант Шмуэль Палаш, посол Марокко в Нидерландах, другие известные ученые и писатели.
Затем, в XVIII в., во времена мусульманской религиозной реакции, на Магриб обрушилась беда. Особые налоги, которые обязаны платить зим-ми, были утроены. Евреев поставили в рабскую зависимость от их мусульманских господ и фактически заперли в еврейских кварталах, запретив им передвигаться по стране и за ее пределами. По прошествии столетия такой жизни очень многие североафриканские евреи утратили умение читать и писать. И лишь появление французов (в 1830 г. — в Алжире, в 1881 г. — в Тунисе и в 1912 г. — в Марокко) способствовало отмене самых жестких ограничений и дало возможность североафриканским евреям хоть в какой-то мере восстановить прежний образ жизни. В Алжире, первой стране, попавшей под власть Франции, евреи уже в 1870 г. получили французское подданство и все гражданские права. Община вновь стала процветать и благоденствовать; евреи приняли французский язык как язык общения и стали возвращаться к былой культурной жизни. В подобных обстоятельствах, учитывая также, что Алжир был самым спокойным из французских владений Магриба, лишь немногие из 130-тысячной еврейской общины всерьез задумывались об эмиграции. Число переехавших в Израиль в 1950-х гг. было минимальным.