Такие центры, однако, не были единственной моделью расселения репатриантов из стран Северной Африки. В отдаленных регионах страны строились города развития (Глава XVIII). Это также позволяло избежать расселения в репатриантских центрах и транзитных лагерях. По прибытии в эти незаселенные города в середине-конце 1950-х гг. марокканские евреи поселялись в отведенных им домах. Каждый дом из шлакобетонных блоков был обставлен простой мебелью, снабжен основным кухонным оборудованием и прочими необходимыми вещами. Новым репатриантам предлагалось приобрести эти дома по себестоимости; им представлялся ипотечный кредит с низкой процентной ставкой. К услугам репатриантов были социальные работники, дававшие им консультации по всем аспектам жизни в новых условиях. Они получали все виды помощи Гистадрута, и в первую очередь членство в больничной кассе. К их услугам были школы, синагоги, игровые площадки и клубы. Использовались все возможные стимулы, имевшиеся в распоряжении правительственных учреждений и Еврейского агентства, чтобы иммигранты не покидали места своего поселения.
Эта программа оказалась по-своему удачной, хотя и нельзя сказать, что ей сопутствовал безусловный успех. К 1959 г. немногим больше половины евреев из стран Северной Африки (52 %) по-прежнему жили в городах развития. Еще 24,8 % жили в мошавах. Собственно говоря, из 206 мошавов основанных в первое десятилетие после образования государства, 82 были с самого начала заселены выходцами из Северной Африки. Впрочем, эта статистика была из тех, что вводит в заблуждение. Лишь 10 % всех репатриантов из стран Магриба продолжали жить в сельскохозяйственных поселениях. Что еще хуже — по состоянию на конец 1959 г. 6 тыс. североафриканских семейств составляли самую большую однородную группу из общего числа в 19 тыс. наименее обеспеченных семей Израиля; по сути дела, это были социальные неудачники, которые решительно отказывались покинуть обветшалые домишки транзитных лагерей, перебраться в нормальные поселения и начать зарабатывать на жизнь.
Североафриканская болезнь
Хотя трудности, с которыми сталкивались репатрианты из стран Магриба, были в известном смысле общими для всех восточных евреев, не все выходцы из стран Востока относились к ним одинаково. Так, 43 тыс. евреев из Ирана и Афганистана приспособились к израильской жизни достаточно легко, не испытывая особых трудностей. То же, в общем и целом, можно сказать и о 35 тыс. турецких, 23 тыс. ливийских, 36 тыс. египетских, 14 тыс. сирийских и ливанских евреев. Репатрианты из Йемена, прибывшие в страну в 1948–1950 гг., проявили удивительное умение с легкостью приспосабливаться к новым условиям и в этом превзошли многих и многих. Полагая, что жизнь в Святой земле — сама по себе благо, они безропотно и с готовностью сносили все трудности сельского труда. Таким образом, составляя всего лишь 8 % от общего числа репатриантов по состоянию на лето 1951 г., йеменцы заселили, к концу первого десятилетия существования государства, 57 из 206 новыхмошавов (то есть более 25 %). Их хозяйства были образцовыми — йеменские евреи проявили беспримерное усердие, прилежание и бережливость и тем самым добились всеобщего, пусть отчасти и покровительственного, расположения.
Напротив, иракская община, насчитывавшая 121 тыс. человек, восприняла свою новую жизнь в Израиле со значительно меньшим самообладанием. Собственно говоря, заявляя о себе как о потомках интеллектуальной элиты Багдада и Басры, иракцы полагали себя аристократами, во многом превосходящими западных евреев. Они, не жалея усилий, противились всем попыткам властей поселить их в мошавах или городах развития. Всего лишь 3 % выходцев из Ирака занялись сельскохозяйственным трудом. Возмущенные равнодушным отношением бюрократов правительственных учреждений и Еврейского агентства, иракцы возвысили голос, причем до крика, протестуя против дискриминации на этнической почве. В июле 1951 г. они устроили в Тель-Авиве многолюдную демонстрацию против “расовой дискриминации в еврейском государстве”, что стало первым (но отнюдь не последним) выступлением такого рода. В ходе этой манифестации они возмущались, что их превращают в “граждан второго сорта”. Если раньше они занимали самое высокое положение в странах Арабского Востока, то почему же еврейское государство отказывает им в таком же праве? Благодаря протестам и настойчивости иракские евреи в конечном итоге сумели обрести свое место в израильской экономике. Это было то место, которого они добивались — а не то, которое предлагали им власти. Они поселились в городах. К 1951 г. 33 % глав семейств вернулись к своему привычному занятию — торговле; 42 % — квалифицированные рабочие — устроились на хорошо оплачиваемую работу; 21 % стали конторскими служащими, полицейскими, а также лицами свободных профессий. Вместе с тем 5 тыс. иракских семейств (по большей части, курды) до 1959 г. отказывались покинуть транзитные лагеря, став второй по численности, после марокканцев, группой, упорствующей в своем нежелании начать нормальную жизнь.