В январе 1949 г. правительство Бен-Гуриона заняло следующую позицию: возвращение беженцев будет зависеть от подписания мирного договора — в противном случае возвращение арабских беженцев становится угрозой для безопасности Израиля. Однако через несколько недель и общественное мнение, и позиция правительства резко ужесточились, и стала отвергаться уже сама идея возвращения беженцев. Даже после подписания мирного соглашения, заявляли израильтяне, “принципиальное решение” проблемы беженцев может быть основано лишь на их расселении в соседних арабских странах. Шло время, и непримиримая позиция Израиля по этому вопросу начала всерьез беспокоить друзей еврейского государства. В довольно резком письме Бен-Гуриону от 29 мая 1949 г. Гарри Трумэн выразил свое “серьезное разочарование” неспособностью Израиля подойти к вопросу о беженцах с большей гибкостью. Президент США предупредил, что если не последуют “видимые изменения относительно проблемы беженцев”, то “Соединенные Штаты будут вынуждены пересмотреть свое отношение к Израилю”. Бен-Гурион не отступил ни на йоту. “Соединенные Штаты — это могущественная страна, — сказал он, выступая в кнесете. — Израиль — это маленькая и слабая страна. Нас можно сломить. Но нас нельзя принудить к самоубийству”.
Тем не менее, когда в конце июля 1949 г. началась вторая стадия Лозаннской конференции, израильтяне согласились поставить на обсуждение вопрос о беженцах и даже рассмотреть возможность принятия не более 100 тыс. палестинских арабов, — при условии, что их возвращение будет сопряжено с началом рациональных мирных переговоров. Это было искусной проверкой того, насколько серьезны намерения арабской стороны. Но на первых порах сама идея вызвала волну возмущения в самом Израиле — не только со стороны партии Херут, но и со стороны Мапам, и даже видных членов Мапай, которые при обсуждении этого вопроса пошли на нарушение партийной дисциплины. Однако, как показал дальнейший ход событий, даже такому выгодному израильскому предложению не суждено было осуществиться. К концу лета, когда стал явным провал мирных переговоров, кабинет Бен-Гуриона определил круг потенциальных арабских репатриантов, ограничив их женами и несовершеннолетними детьми тех “глав арабских семей, которые проживают в Израиле на законных основаниях”, а также “к исключительным случаям гуманитарного характера”. На практике результаты таких израильских уступок оказались весьма незначительными: к 1956 г. общее число членов арабских семей, воссоединившихся в рамках этой схемы, составило не более 35 тыс. человек.
К началу 1950-х гг. позиция Израиля относительно арабских беженцев ужесточилась. В ходе дебатов на заседании Генеральной Ассамблеи ООН по этому вопросу посол Израиля в ООН Аба Эвен официально отказался от израильского предложения, сделанного на Лозаннской конференции, относительно приема 100 тыс. палестинцев, причем не стал увязывать этот отказ с тем, будет или не будет подписан мирный договор. В своем выступлении он развил эту мысль:
“Страна, доступ к которой сухопутным путем закрыт, а морским путем — контролируется недружественными соседями, страна, подверженная блокаде и бойкоту, страна, которой официально объявлена война, страна, чьи соседи непрерывно наращивают свою военную мощь, — вот какова общая картина израильской безопасности. И можно ли представить себе нечто более невероятное, чем наше согласие на прибытие с враждебной территории большого числа людей, которые буквально исходят ненавистью к нашему государству, к самому факту его существования? Я не верю, что чувство моральной ответственности позволит кому-либо поддержать такую идею. Помимо всего прочего, трудно представить себе худший способ проявления недоброжелательности и по отношению к арабам, поставив их в точно такое же положение, из которого они уже нашли единственно возможный выход — став беженцами”.
Министр иностранных дел Моше Шарет, выступая в это же время в кнесете, подчеркнул, что не одни только палестинцы переживают трагедию беженцев. Он заметил, что в настоящее время в свободном мире существует 60 млн беженцев и что по отношению к этой цифре даже официально названное сотрудниками ООН число палестинских беженцев — 700 тыс. человек — составляет не более 1,25 %. Не существует исторических прецедентов возвращения такого значительного числа беженцев, заметил Шарет, тем более что эту арабскую эмиграцию, по сути дела, следует рассматривать как “обмен” на еврейских беженцев из мусульманских стран, которых принял Израиль. В начале 1920-х гг., например, Турция и Греция совершили обмен населением, в который было вовлечено почти 2 млн перемещенных лиц, жертв военных действий. После Второй мировой войны 900 тыс. немцев были насильственно переселены в Германию из Чехословакии, Польши, Венгрии и Югославии, тогда как обмен населением между Польшей и Советской Россией затронул интересы 2 млн 520 тыс. поляков, украинцев, белорусов и литовцев. После раздела Индии в 1947 г. 13 млн индусов и мусульман были насильно выселены с привычных мест жительства в рамках встречной миграции. Такого роды обмены населением необратимы, настаивал Шарет. Значительно лучше, сказал он, признать исход арабов из Израиля и евреев из мусульманских стран как fait accompli (фр. “свершившийся факт”) и принять меры по поощрению их расселения среди своих сородичей.