Затем в октябре Эйленбург неожиданно известил Герцля, что кайзер согласен дать ему аудиенцию во время своего предстоящего визита в Стамбул. Герцль был растерян. У него все еще не было банка — финансового органа, который он считал абсолютно необходимым как для ведения переговоров, так и для колонизации. В последующие недели ему так и не удалось заручиться гарантией дополнительных фондов в Лондоне. Однако Эйленбург уговаривал Герцля не откладывать дело из-за финансовых затруднений и уверял, что кайзера уже удалось заинтересовать его идеей. “Чудесно! Чудесно! — записывал в дневнике Герцль. — Вмешательство Германии и протекторат обеспечены”. 13 октября он выехал поездом в Стамбул в сопровождении Давида Вольфсона и еще двух немецких сионистов. В столице Турции пришлось прождать несколько дней. Туркам ничего не сообщили об этой встрече, и 18 октября аудиенция состоялась в резиденции, где разместились кайзер и фон Бюлов.
К этому времени лидер сионистов почувствовал себя увереннее. Он знал, что слабое место Вильгельма — тщеславие. “Я оделся весьма тщательно, — писал впоследствии Герцль. — Особенно удачно были подобраны перчатки изысканного серого оттенка”. Манеры Герцля, его аристократическая осанка и красноречие, безусловно, произвели впечатление на германского императора. Во время часовой беседы Вильгельм дал понять, что его интерес к сионизму имеет в некоторой степени антисемитский характер. “В среде вашего народа есть люди, которым было бы очень хорошо отправиться в Палестину”, — изрек кайзер. На это Герцль ответил, что от враждебных предрассудков всегда страдают лучшие, а не худшие евреи. Тут Бюлов, присутствовавший при встрече, заговорил о том, что евреи участвуют в революционных партиях. Но Герцль пояснил, что благодаря сионизму это участие сойдет на нет. Затем он изложил свой план “чартера” для поселения евреев в Палестине и подчеркнул те выгоды, которые принесет германский протекторат самой Германии и Турции. Кайзер с пониманием отнесся к такому подходу и сказал, что поговорит об этом с султаном. “Оставьте ваш адрес фон Бюлову, — сказал император в заключение беседы. — Мы с Бюловом обсудим ваш план. Только скажите вкратце, что именно мне следует предложить султану”. ““Чартер”, разрешающий создать компанию под германским покровительством”, — ответил Герцль. “Хорошо”, — кивнул кайзер, пожал Герцлю руку и удалился.
12 ноября Герцлю снова была назначена аудиенция у императора. Встреча состоялась неподалеку от Иерусалима. Герцль воспользовался случаем и огласил обращение, написанное им и его товарищами по пути в Палестину. На этот раз, чтобы избежать враждебной реакции турок, в документе говорилось не о “чартере”, а просто о “земельной компании” для поселения евреев под германским покровительством. Однако на этот раз кайзер проявил заметную сдержанность. Он ограничился похвалой тем еврейским поселениям, которые успел увидеть. Ирригация в Палестине потребует больших денег, заметил император, но у евреев денег хватает. Последовал обмен любезностями, и на этом аудиенция закончилась. Несколько дней спустя по пути в Европу Герцль прочел официальное немецкое коммюнике о посещении кайзером Палестины. Оно было подчеркнуто нейтральным и сообщало только, что Вильгельм и проявил “благосклонный интерес” к сельскому хозяйству Палестины и процветанию Османской империи.
Герцль понимал объективные причины, которые помешали Вильгельму обсудить сложную проблему сионистского протектората с Абдул-Хамидом. Он предполагал, что Бюлов должен был указать на опасность такой попытки. Герцль был прав: сопротивление исходило от министра иностранных дел. Много лет спустя в своих мемуарах Бюлов отрицал даже самый факт аудиенции, данной сионистам: