В Тимне, неподалеку от Эйлата, было разведано месторождение медной руды, и к 1967 г. ежегодная добыча руды составляла полмиллиона тонн. Поташ, основной ингредиент для производства удобрений, добывался на предприятиях Мертвого моря в количестве 600 тыс. тонн ежегодно; там же осуществлялась добыча соединений брома, хлорида магния и поваренной соли. Месторождение кремнезёмистой глины в кратере Махтеш Рамон давало 600 тыс. тонн каолина. Добывались также кварц и гипс, а кроме того, доломит и известняк — пусть в небольших, но вполне товарных количествах. Нефть была найдена в 1965 г. на юге прибрежной равнины, а немногим позже на севере, в Хелеце; через несколько лет ежегодная добыча нефти в объеме 188 тыс. тонн обеспечивала приблизительно 10 % внутренних потребностей страны. Кроме того, на севере Негева в месторождении Зогар были обнаружены довольно значительные запасы метана. Преисполненные энтузиазма правительственные эксперты даже стали утверждать, что природные богатства Мертвого моря и окружающей его пустыни могут дать Израилю за год столько же иностранной валюты, сколько страна получает от продажи цитрусовых. Быть может, они имели некоторые основания для таких утверждений. Однако валютные поступления от добывающей промышленности Негева не превышали 15 % от всего израильского экспорта на протяжении многих лет, тогда как для экспорта цитрусовых эта величина составляла 80 %. Таким образом, Негев не стал для Израиля ни Юконом, ни Клондайком. До активизации рынка поташа и фосфатов в 1972 г. продукция южной израильской пустыни составляла не более 7 % всего национального дохода.
Впрочем, полезность Негева увеличивалась за счет других факторов. Во-первых, был облегчен доступ к международным рынкам. Во-вторых, появилась возможность транспортировки нефти, добываемой в других странах. Для этой цели были проложены трубопроводы — сначала восьмидюймовые, затем шестнадцатидюймовые и, наконец, диаметром сорок два дюйма — для перекачки нефти с танкеров, приходивших в Эйлатский порт, в нефтехранилища или непосредственно в танкеры, отправлявшиеся затем в средиземноморский порт Ашкелон. Не менее важным было и то, что Негев предоставил возможность для расселения миллиона новых репатриантов и строительства целого комплекса промышленных объектов, на которых репатрианты получили рабочие места. Около 40 % всех созданных предприятий предназначалось для переработки местных ресурсов. Остальные — предприятия текстильной, химической и оборонной промышленности — были переведены в Негев из других городов страны.
Города развития обрели свой облик главным образом благодаря притоку новой рабочей силы. На ранней стадии репатриации, в 1949–1953 гг., из соображений безопасности и ввиду нехватки жилья, в стране было начато переселение жителей более старых городов со смешанным населением. По большей части это были города на севере страны, где до 1948 г. евреи жили рядом с арабами. В первые годы существования государства кварталы, оставленные арабами в Лоде, Рамле, Мигдаль-Ашкелоне, Беэр-Шеве, Цфате и Тверии, просто занимались еврейскими репатриантами; в последующие годы в этих городах были дополнительно построены жилые кварталы, а также сооружены промышленные предприятия. На следующей стадии, в 1955–1958 гг., началось строительство новых городов в ранее незаселенных районах страны — как на севере, так и на юге. Так появились Кирьят-Шмона, Хацор, Шломи, Маалот, Мигдаль-га-Эмек, Ор-Акива, Бейт-Шемеш, Кирьят-Гат, Димона и Мицпе-Рамон. Эти города строились с учетом соображений безопасности, а также удобства расселения репатриантов и их абсорбции; при этом на первых порах не уделялось особого внимания параллельному созданию промышленной инфраструктуры как основы успешного существования городов. Однако на третьей и последней стадии ориентация продолжающегося развития становилась все более индустриальной и все более южной, определяя собой израильское будущее.