Итак, в начале 1959 г. немецкое вооружение начало прибывать в израильские порты — как правило, из портов Франции, где такие грузы привлекали меньше внимания (Гл. XXI). К концу 1961 г. поставки стали более многочисленными и разнообразными. Израиль получил пятьдесят самолетов, включая транспортные, а также вертолеты и пилотажные тренажеры немецкого производства по французской лицензии, грузовые и санитарные автомобили, зенитные орудия, гаубицы и противотанковые ракеты. Поскольку сделка в целом носила секретный характер, доставка грузов в ряде случаев внешне выглядела как контрабанда. Транспортные накладные на грузы нередко были поддельными. Иногда Германия закупала вооружение для Израиля в других странах — например, вертолеты во Франции, зенитные орудия в Швеции и как-то даже две подводные лодки в Великобритании, причем счет-фактура всякий раз пересылался в Бонн. Использовалась также следующая практика: груз сначала направлялся в другую страну, там судно сразу же по прибытии разгружалось, после чего груз переадресовывался в Израиль. Когда Штраус был вынужден покинуть свой пост в ноябре 1962 г. вследствие прихода к власти оппозиции, его преемник Кай-Уве фон Хассель столь же негласно продолжил поставки. Новая власть была посвящена в тайну сделки и согласилась выполнять ее условия, пусть и без особого энтузиазма.
Вторая стадия сделки с Германией началась летом 1964 г. по инициативе США. За год до этого Вашингтон одобрил поставки в Израиль зенитных управляемых ракет. Узнав об этом, арабские страны выступили с такими резкими протестами, что администрация Джонсона не решилась напрямую удовлетворить просьбу премьер-министра Эшколя о дополнительных поставках вооружения. Когда канцлер ФРГ Людвиг Эрхард (недавно сменивший на этом посту Аденауэра) посетил США в июне 1964 г., американские власти обратились к нему с просьбой переправить в Израиль некоторое количество не самого нового американского вооружения, хранившегося в Германии, и, в частности, 150 американских легких танков, находившихся в стране. Эрхард растерялся: доставка такого количества тяжелого вооружения была сопряжена с риском нарушения режима секретности. Прибывший в это время в Бонн Перес предложил следующую схему: Германия доставит в Италию корпуса танков, там их переоборудуют, установят новые пушки, моторы и электронику, а затем, по прошествии полугода, отправят в Израиль, причем эта поставка официально никак не будет связана с Германией. Эрхард согласился на такой план.
И все-таки протекавший в целом благоприятно процесс сближения Германии и Израиля был омрачен рядом непредвиденных обстоятельств. Как уже отмечалось, провозглашенная в 1956 г. “Доктрина Хальштейна” расценивалась в Израиле как всего лишь временное препятствие на пути установления дипломатических отношений с Бонном. Процесс Эйхмана способствовал обновлению и укреплению обязательств Германии, связанных с безопасностью и развитием Израиля. В конце 1950-х — начале 1960-х гг. отмечался более частый обмен визитами между представителями Гистадрута, партии Мапай, немецких социал-демократов и лидеров профсоюзного движения. Благодаря непрестанным усилиям Франца Иозефа Штрауса и его Христианско-демократического союза укреплялась поддержка Израиля в националистических кругах Германии. Но тем не менее, когда в марте 1962 г. Эшколь и Эрхард (оба занимавшие тогда посты министров финансов в своих странах) встретились во второй раз в Брюсселе, сразу же стало ясно, что Эрхард не в состоянии поддержать просьбу Израиля о присоединении к Общему рынку в качестве ассоциированного члена. Арабские страны немедленно пригрозили бойкотом немецких товаров.
Это было трудное время для Израиля. Выплата немецких репараций подходила к концу. Персонал израильской миссии в Кельне был значительно сокращен, не говоря уж о том, что эта миссия имела лишь квазидипломатический статус. В такой ситуации Бен-Гурион мог рассчитывать лишь на личный авторитет Аденауэра — пока старый канцлер еще не ушел в отставку. Действительно, Аденауэр заверил израильтян, что он твердо намерен завершить свою карьеру установлением дипломатических отношений между двумя странами. Однако в августе 1963 г. западногерманский министр иностранных дел известил своего канцлера о необходимости немедленно прекратить дальнейшее обсуждение этого вопроса — ввиду наличия явно выраженной опасности, что арабские страны в отместку признают ГДР. Эта информация была подтверждена и Государственным секретарем США Дином Раском[46], который к тому же довел до сведения немецкой стороны, что США заинтересованы в сохранении немецко-арабских отношений. В сложившихся обстоятельствах Аденауэр вынужден был отказаться от дальнейших попыток. Вскоре он ушел с политической арены, передав власть Эрхарду. Что касается последнего, то он решил воздержаться от рассмотрения вопроса о дипломатических отношениях “до наступления лучших времен”.
46
Раск Дин (1909–1994) — американский государственный деятель. В 1934–1940 гг. — адъюнкт-профессор государственного права и декан юридического факультета в колледже в Окленде (Калифорния). В 1940–1946 гг. служил в армии США, участвовал во Второй мировой войне. Демобилизовался в звании полковника. В 1946 г. — помощник заведующего отделом по делам международной безопасности в Государственном департаменте. В 1947–1949 гг. был зав. отделом по делам ООН, в 1949–1950 гг. занимал должность заместителя Государственного секретаря США. В 1950–1951 гг. был помощником Государственного секретаря по делам Дальнего Востока, в 1952–1960 гг. — президентом фонда Рокфеллера. В 1961–1968 гг. при президентах — представителях Демократической партии Дж. Кеннеди и Л. Джонсоне занимал пост Государственного секретаря США. До конца жизни преподавал в университете штата Джорджия.