Но какова бы ни была ценность “Меморандума о взаимопонимании”, Бегин, поспешив 14 декабря 1981 г. принять Закон о распространении израильского законадательства на Голанские высоты, тем самым собственноручно торпедировал этот документ. Возмущенные бесцеремонностью Израиля, Рейган и Хейг объявили о “временном прекращении” действия Меморандума — а также о том, что США приостанавливают продажу Израилю вооружений на сумму 300 млн долларов. В ответ на это Бегин также высказал свое возмущение. Пригласив к себе 20 декабря посла США Сэмюэла Льюиса, премьер-министр гневно обвинил Соединенные Штаты в том, что они ведут себя с Израилем как “с банановой республикой”. Меньше чем через час пресс-секретарь Бегина передал средствам массовой информации полный текст беседы премьер-министра с послом. Таким образом, буквально накануне того, как Израиль приступил к завершению отвода своих войск с Синайского полуострова, премьер-министр в очередной раз продемонстрировал образец национальной гордости и суверенную свободу действий.
План “прагматических” поселений
К 1981 г. Израиль уже владел более чем 31 % всех земель Иудеи и Самарии. Однако число поселившихся там евреев не превышало 18 тыс. человек, причем значительную их часть составляли сторонники религиозного поселенческого движения Гуш Эму ним, молодые мужчины и женщины, готовые, по идеологическим соображениям, жить в отдаленных и изолированных поселениях, окруженные со всех сторон арабами. Максималистскому видению 300 тыс. евреев, проживающих в Иудее и Самарии, явно было не суждено осуществиться, если бы это зависело исключительно от людей религиозных и националистически настроенных. Необходим был более прагматический подход. И такую альтернативу предложил Ариэль Шарон, который во втором правительстве Бегина занимал пост министра обороны. Его предложение было основано на чувстве откровенного, здорового эгоизма: израильтяне, как он заметил, начали проявлять интерес к комфортной жизни вне города — таким образом, следовало расширить уже существующие пригороды Тель-Авива и Иерусалима за пределы Зеленой черты, на территорию Западного берега. По инициативе Шарона правительство предложило участки на Западном берегу как коммерческим строительным фирмам, так и частным лицам, причем на условиях, значительно более благоприятных, чем при покупке земли на территории Израиля. К тому же лица, поселявшиеся там, теперь чувствовали себя более уверенно в психологическом плане, осознавая, что они строят свои дома не на “иностранной” территории — ведь они оставались под охраной израильского закона, и на них распространялось действие израильского административного права.
Такая комбинация побудительных стимулов дала немедленные и впечатляющие результаты. В качестве примера можно рассмотреть судьбу Ариэля (ранее эта арабская деревушка называлась Харис), еврейского поселения на Западном берегу, которому была уготовлена судьба еврейской “столицы” Самарии. К 1982 г. там уже проживало 350 семей, и в последующие два года к ним намеревалось присоединиться еще 1650 семей. Получив правительственные гарантии, частные застройщики предоставляли такие умеренные ставки процента по закладной, что еврейская семья могла позволить себе приобретение виллы с четырьмя спальнями, построенной на большом земельном участке, причем из окон открывался прекрасный вид, а дети имели возможность учиться в превосходно оборудованной школе — и все это по цене крохотной квартирки в густонаселенном районе Тель-Авива. Как и большинство поселений Самарии, Ариэль был, по сути дела, “спальной” общиной. Большинство его работавших жителей ездило каждый день в Тель-Авив и другие города приморской равнины, что занимало порядка сорока минут. Аналогичные городки появились и в других местах Самарии — к примеру, Нофим, расположенный на расстоянии примерно часа езды от Тель-Авива, или Маале-Адумим, находящийся в десяти минутах езды от Иерусалима. Израильтяне тысячами перебирались на Западный берег в начале и середине 1980-х гг. — причем они ехали не для того, чтобы вести жизнь первопоселенцев, а чтобы улучшить свой жизненный уровень.