индюк, не имеющий понятия об этикете! - По-твоему я должен ещё и в платьях ходить, знать правила поведения и не грубить? - Тебе бы пошло платье, - хихикнул Ирэн, на что Север отреагировал резко. Он схватил коллегу за грудки и тряхнул. - Следи за словами! Кто бы тут говорил про этикет! - Север, прекрати! - кричал Ирэн, отводя взгляд. - Я не буду так говорить! - Сволочь! - Север с размаху дал звонкую пощёчину мальчику. Тот отскочил в сторону, глядя в пол. - Зачем? Зачем ты так делаешь? Это же так больно... - Ирэн почти шептал, сминая в руках края своей белоснежной рубашки. - Не строй из себя главного страдальца. Это просто пощёчина... - Мне было больно! Очень больно! - кричал Ирэн, топая ножкой. Его глаза уже начали наполняться слезами, готовыми хлынуть в любой момент. К ним подошла ещё одна кукла-девочка и оглядела обоих мальчишек. - Да вы оба ведёте себя отвратительно! - сказала она, сложив руки на груди. - Не тебе нас оценивать! - злобно процедил Север, разглядывая Орин. - Глупые мальчишки, - пожала плечами девочка и удалилась. Огюст внимательно разглядывал свой холст, на котором красовалось лицо его любимой Дианы. Только в своей мастерской он мог быть рядом с ней, не заботясь о чести своего младшего брата. Мужчина мазок за мазком оживлял свою любовь, которая дарила ему нежные взгляды и лёгкую улыбку. Он почти не видел её настоящую, но точно знал, что она прекрасный человек. Возможно, его пьянила окрыляющая влюблённость, но он доверял своим догадкам, мечтая хоть раз непринуждённо прикоснуться к ней, к её изящным рукам, поцеловать столь манящие губы... Но об этом бедный художник мог лишь мечтать. - Моя любовь, однажды мы будем вместе. Я не знаю, есть ли Бог, но я буду молиться день и ночь, чтобы ты нашла себе место в этом мире... Диана собирала с грязной земли монеты, брошенные её клиентом. К таким унижениям она давно привыкла. Она быстро шла по улице, кокетливо улыбаясь каждому прохожему. За такое поведение она ненавидела себя больше всего. Но даже такое тёмное и всепоглощающее чувство замирало, когда она слышала заветное имя. - Знаешь, картина месье Огюста Бастьена меня восхитила. Рисует он превосходно, я закажу ему свой портрет, - говорил какой-то незнакомый мужчина своему другу. Они явно были одними из богатейших аристократов. Сердце Дианы забилось чаще, она невольно прислушалась к разговору, останавливаясь у неизвестного ей здания. - Можно будет взглянуть? Ты меня заинтриговал своими рассказами о его работах. Сегодня мы с женой зайдём к вам на ужин, - говорил второй. Диана счастливо улыбалась. На душе стало спокойнее, ведь она знала, что великий месье Бастьен не останется без работы. Оба мужчины оглянулись на неё и, натянув улыбки, подошли. Они осматривали её со всех сторон, Диане приходилось играть живую заинтересованность в потенциальных клиентах. - Кто это у нас такой красивый и неразговорчивый? - спросил первый, обнимая девушку за талию. Та сразу прильнула к нему, вырисовывая известный лишь ей узор на плече мужчины. - Ну почему же неразговорчивый? Я очень в вас заинтересована, - прощебетала девушка, закусив нижнюю губу. Мужчина затаил дыхание, глядя ей прямо в глаза, но смущения в девушке видно не было. - Сколько? *** В день представления Рафаэль не сидел на месте. Он давно помирился со своим братом, а тот согласился нарисовать последнюю сцену спектакля. Будто обезумевший кукловод выглянул из-за занавеса. Огюст сидел рядом с его давней подругой Реин, которая через каждые несколько минут смотрелась в маленькое зеркальце и довольно подмигивала сама себе. В этот день всё должно быть идеально. Диана быстро прошмыгнула в зал и приблизилась к сцене. Только она встала не первую ступень, Рафаэль быстро утащил её за кулисы. Девушке было неловко рядом с одним из знаменитейших людей в стране. - Зачем вы приглашали меня, месье? - девушка накручивала на палец локон, выдавая своё беспокойство. - Знаешь, я давно догадался о ваших чувствах к моему брату, - буднично проговорил Рафаэль и глянул на покрасневшее лицо Дианы, - но поспешу вас огорчить... Кукловод провёл девушку к занавесу и указал на Огюста, который без особого интереса обсуждал что-то с Реин. - Пока никто не знает, но та замечательная дама - невеста моего брата. Они собираются завтра же уехать в другой город и пожениться. Венчание прошло пару дней назад, - шептал ей на ухо Рафаэль, поглаживая по спине. В груди у Дианы всё сжалось и рухнуло. Хотелось уйти прямо сейчас - уйти подальше от действительности. - Почему же об этом никто не знает? - тихо спросила девушка, еле дыша от обиды и жгучей ревности. - Они решили хранить всё в тайне, чтобы не заваливать горожан столькими новостями, - Рафаэль развернул девушку к себе и нежно провёл тыльной стороной ладони по её щеке. - Поймите, мой брат - очень тщеславный человек. Он ни за что не смог бы позволить себе отношения с такой девушкой, как вы. - Нет, он не такой! Я знаю, он не такой, - бормотала Диана, стараясь успокоить себя и привести мысли в порядок. Неужели её возлюбленный оказался таким мелочным человеком? Даже на это ей было всё равно. Она продолжала любить его, хотя горечь суровой реальности отравляла сердце и голову. - Поверьте мне, я знаю его лучше других, - Рафаэль взял её за руку, заглядывая прямо в бездонные глаза, полные тоски и боли. - Не окажете ли мне честь посетить моё представление? - Простите, месье. У меня ещё много дел. - Я понимаю. Надеюсь, вы скоро оправитесь. Но у меня есть прекрасное предложение. Я могу обеспечить вам чудесную жизнь в богатстве и роскоши. Диана, я хочу сделать вам предложение руки и сердца. Знаю, время не подходящее, но со мной вы не будете знать нищеты. Я смою всю вашу дурную славу. - Месье, я польщена вашим предложением, но вам стоит найти более подходящую невесту. Я на эту роль не подхожу, - Диана как можно быстрее постаралась покинуть театр. Рафаэль сел на небольшую табуретку и запустил руку в волосы. Целый рой мыслей проносился в его голове. Он кидал злобные взгляды на занавес и сжимал руки в кулаки. - Чем этот недохудожник лучше меня?! Орин подошла к Камилле, не зная, как завязать разговор. Обречённая кукла стояла за кулисами и разглядывала сцену. Она знала, это последнее, что она увидит в своей жизни, но это её совсем не пугало. - Знаешь, хоть многие скрывают, но твой поступок восхитил нас всех, - проговорила Орин. Камилла вздрогнула от неожиданности и обернулась. - Я просто не хочу жить под чьим-то гнётом. Это несправедливо. - Это мы все понимаем. Но разве жизнь не дороже? Тебе не хочется за неё бороться? - Хочется. Именно поэтому я жертвую собой. Мне хочется бороться за свободную жизнь, где никто не будет указывать, как мне выглядеть и как себя вести. Ваш кукловод делает идентичных кукол, абсолютно ничем не отличающихся от других. Разве так можно жить, осознавая, что ты очередной клон? - Конечно, нет. Я восхищена тобой. Меня зовут Орин. Ты навсегда останешься в наших сердцах... Возможно, после тебя осмелятся и все. Камилла улыбнулась, склонив голову вбок, и ответила: - Я на это и рассчитываю. - Я всегда восхищалась вашим творчеством, - лепетала Реин, кокетливо хлопая глазками, придвигаясь всё ближе к художнику. - Не надо лести, я чую её за версту, - поморщился Огюст и бросил взгляд на сцену. Брат так и не раскрыл секрет последнего акта. Художник даже не представлял, что ему придётся изобразить в своей мастерской. - Ну, что вы? О какой лести идёт речь? Я действительно не могу оторвать взгляда от ваших картин! - О какой лести? Вы знаете хоть одну мою картину? - Реин долго молчала, отводя взгляд, не зная, что сказать. Художник удовлетворённо хмыкнул. - То-то же. - Ладно, простите меня, месье Бастьен. Я действительно думаю вовсе не о ваших картинах. - А о чём же? - Огюсту жутко хотелось съязвить, но давнюю подругу брата обижать не стоило. Это могло повлечь за собой ужасные последствия. - Вы замечательный человек, красивый мужчина, завидный жених, и я подумала... - С каких пор я стал завидным женихом? - со смешком перебил мужчина. - Не перебивайте, пожалуйста! Я хотела бы стать вашей невестой! - Извините, мадемуазель, но моё сердце уже занято. - Неужели там не найдётся крохотного местечка для меня? В вашем-то большом и добром сердце... - Увы, нет. Мои сердце и голова без остатка заполнены другой девушкой. *** Огюст всё представление с нетерпением ждал последнего акта. Он нервно притаптывал ногой, вглядываясь в лица кукол. Ему так и хотелось крикнуть «Обманщик! Никакой ты не мастер!», но мужчина терпел. Когда акт заканчивался, новая кукла, Камилла, подошла к игрушечной виселице. Другие читали ей что-то со свёртка, но Огюст даже не вслушивался в слова. Он был обескуражен и возмущён бестактностью брата. Взгляд его бегал по бледному лицу несчастной Камиллы. По её щеке потекла крупная капля, отчего Огюст перестал дышать и повернулся к Реин. - Она плачет? - шёпотом спросил он у недавней собеседницы, искоса поглядывая на сцену. - Что вы говорите? Как же кукла может плакать? - хихикнула Реин, разглядывая обеспокоенное лицо Огюста. - Но взгляните на сцену. Кукла на виселице. Она плачет, не так ли? Реин бросила взгляд на куклу и вновь посмотрела на художника. Он уже не мог сидеть спокойно. Неужели всё это ему видится? Но как? Он отчётливо видит, как одинокая слеза катится по бледной щеке... - Вам, верно, дурно? Отдохните, месье Бастьен. Вы слишком много работаете, - качала головой дама. Пол под ногами куклы п