Лена и Маша сидели на небольшом мостике. Когда-то под ним протекала настоящая река, но спустя годы она пересохла местами, и теперь вдоль всей деревни пролегала цепь прудов и болотистых заводей. Два моста соединяли две деревенские улицы — один деревянный, с ржавыми перилами, другой каменный — две широкие плиты, соединенные порыжевшими от старости скрепами. Со временем одна из плит накренилась, словно вот-вот упадет в воду, если вторая хоть на секунду ослабит свои каменные объятия. Над плитами был шатер из ивовых веток, он скрывал мост от солнечного света, поэтому там всегда было прохладно, даже в полдень. По ту сторону моста стоял колодец — бетонное кольцо, деревянная крышка домиком и ведро на стальной цепи, которая громко гремела, когда набирали воду. Лена как-то заметила, что стоило ей только услышать металлический звон, как у нее уже сводило челюсть от холода.
Какими бы живописными ни были мосты и какой бы сладкой не казалась на вкус ледяная колодезная вода из жестяного ведра, детей тянуло туда, где не было переправы, в темные укромные уголки. Молодые ивы еще тянули свои нитевидные руки к свету, взрослые же, напротив, пригибались к земле, к истокам ручьев и черным зеркалам заводи. Их массивные стволы образовывали естественные мосты, каскадные тропинки для маленьких ловких рук и ног. Ветки служили и перилами, и лестницей, и крючками для одежды — курток или футболок, которые жалко замарать, а некоторые были достаточно прочные, чтобы выдержать прыжки с тарзанки. Практически каждый день Маша, Лена, Витя, Семён и оба Сашки проводили на деревьях, исследуя тайны диких зарослей, и все же столько секретов еще было не раскрыто! Чья это гладкая коричневая спина скользнула вдоль берега и скрылась под корнем, утопающим в воде, — выдра или ондатра? Почему солнечные желтые ирисы всегда прячутся в тени? Как быстро трясина затягивает человека? Есть ли на дне болота сокровища… и какие — проклятое золото ацтеков или каска безымянного солдата? Как выглядит малярийный комар?
Все знали: если потерял остальных из виду, стоило действовать так же, как если бы потерялся в лесу — идти вдоль воды. Пруды манили детей. На одном из них прямо сейчас Сашка гнался за Витькой с ведром воды, а на другом сидели две закадычные подружки: Машка — лицом к воде на перилах из толстых железных прутьев, соединенных вертикальными столбами; Лена — прямо на досках моста, свесив ноги вниз. Лена смотрела, как водомерки дрожащим пунктиром рассекают гладь воды.
— Глупости не говори! Как можно не нарочно взять чужой желудь и швырнуть его на ту сторону дороги?
— Он просто вернул его на место, — сказала Лена. В воздухе стоял влажный запах цветущей воды.
— Что?
— Ты сказала ему вернуть желудь на место. А там дуб. Желуди растут на…
— Я знаю, где растут желуди!
Одна из водомерок добралась до ярко-салатовой тины и попыталась пробить себе путь вперед. На третьей попытке что-то большое рухнуло в пруд, и волна откинула водяного клопа назад. В ковре из тины ненадолго образовалась черная дыра, которая тут же стала затягиваться обратно. Машка подбросила в ладони еще один камень, поймала на лету и прицелилась.
— И как пацаны их так кидают?
— Лягушкой?
— Ага!
— Не знаю, у меня тоже не получается. Витя говорил, надо брать плоские.
Машка сдула с лица черную прядь волос, прищурилась, вымеряя угол, и швырнула снаряд. Бульк! Камень пошел ко дну.
— Эх! — она перекинула обе ноги обратно через перила и спрыгнула на мост. — Витька, Витька… Кто-то втрескался по уши.
Машка была чернявой, с густыми бровями и большими карими глазами, как у мамы. Светловолосая Лена на ее фоне выглядела бледной, даже полупрозрачной.
— А вот и нет!
— А вот и да!
Машка стала прыгать, как стрекоза, и кричать:
— Тили-тили тесто!
Лена обреченно вздохнула и закатила глаза:
— Ничего он мне не нравится.
— А чего ты тогда его защищаешь? И про камни он тебе рассказывает…
— Просто… Зато я не краснею, когда мне предлагают кофту.
Маша сразу поняла, о чем речь, и щеки ее покрыл густой румянец. Она не думала, что кто-то заметил, как у нее чуть сердце не выпрыгнуло из груди, когда на днях Мельник сказал: «Ты чего так вырядилась? На, а то замерзнешь».
— Елена!
Обе подскочили. На дороге стояла баба Валя в белом платке в мелкий горох, подбоченившись, сжимая в кулаке столовое полотенце.
— Ой-ой… — Лена стала выбираться из плена перил, попутно отряхивая платье: бабушка не одобряла, когда она сидела на грязи в светлом, хотя Лене казалось, что куда проще было бы покупать одежду темных цветов, чем дрожать над желтыми, белыми и небесно-голубыми.