Москва постоянно ощущала угрозу татарско-турецкого нападения, в составе войск которых всегда находились казачьи ватаги. Алексей Михайлович дал указание собрать Земский собор, чтобы получить одобрение на начало войны «за царскую честь». Но собор, состоявшийся 25 мая, ничего конкретно не решил: мол де это хорошо и нужно, но не время. Зачем нам этот вольный украинский люд? Что произошло, нам известно из письма царя: «Да будет вам ведомо: был собор на седьмой неделе в среду мая в 25 день и мы, Великий Государь с отцом своим и богомольцем Никоном патриархом московским и всея Руси, на том соборе многое время разговор чинили, и всех чинов людей допрашивали, – принимать ли черкас? И о том из всяких чинов и с площадных людей все единодушно говорили, чтоб черкас принять. И мы, Великий Государь за то, что они хотят располительными и самохотными сердцами нам служить, милостивым своим сердцем похвалили. И они, слыша наши милостивые государевы слова, наипаче обрадовались». Далее в послании сообщалось, что вопрос о присоединении будет решаться позднее. Но события развивались так стремительно, что 22 июня 1653 года Алексей Михайлович срочно послал сообщение о том, что берет Войско Запорожское «под свою руку» и собирает ратных людей ему в помощь для защиты «христианской веры».
В ноябре того же года московская делегация – Бутурлин, Алферьев, Лопухин – приехала на границу в Путивль и ждала указания на въезд на территорию Речи Посполитой. Основной причиной задержки было «образцовое письмо» – содержание церемониальных выступлений и «присяжные записи» – текст протокола присяги, которую должен давать украинский люд в случае перехода под московский протекторат. Этому придавали особое значение. Нужно было сделать всё поделикатнее, чтобы закабалить и при этом не обидеть. Текст неоднократно переписывали, посылая из столицы вдогонку всё новые и новые инструкции и варианты. Только в канун Рождества посольство добралось до Переяслава, где их встретил полковник Тетеря. Гетмана при этом не было. По словам полковника, «он не может перебраться через Днепр – лед пошел». На самом деле хитрый Богдан, получив от короля Яна Казимира обещанные заверения в вольности и автономии, стал задумываться о целесообразности вхождения в другое государство. Но сведения о том, как бояр чествовал народ в Переяславе и в населенных пунктах по пути к нему, перевесили его нежелание менять подданство.
Тем временем в переяславском соборе протопоп правил службу со своим московским коллегой – диаконом церкви Благовещения. Они оба провозглашали многолетие Алексею Михайловичу и всей его семье, и «многие люди мужского пола и женского радовались и молились Богу, чтоб дал им быть под царской рукой». А потом все в совместной процессии направились «на Йордан», которым в очередной раз стал Днепр.
Только 8 января появился гетман и начали съезжаться полковники – из Киева был Явтух Пишко. Сообщения московских послов стали главным свидетельством этих событий. Они полностью напечатаны в «Актах Юго-Западной Руси». Вот некоторые фрагменты: «Была у гетмана тайная рада с полковниками, судьями и войсковыми есаулами, которые под высокую царскую руку поклонились». После этого было приказано бить в барабаны и собирать народ. А когда собралась «велика сила всякого чину людей», гетман стал в круг и есаул приказал молчать. Обращение Богдана и реакцию народа привожу полностью:
«Панове полковники, есаулы, сотники и всё Войско Запорожское и все православные христиане! Известно вам всем как Бог освободил нас от врагов, что преследуют церковь Божью и кривдят всё христианство нашего восточного православия. Шесть лет живем мы на нашей земле без хозяина – в беспрестанных и кровопролитных войнах с гонителями и врагами нашими, что хотят уничтожить церковь Божию, а также чтобы имя руськое не вспоминалось на земле нашей. Это всем нам надоело, и мы видим, что не можем дальше жить без царя. Поэтому ныне собрали мы всеобщую народную раду, чтобы выбрать себе хозяина, кого захотите из четырех.
Первый – царь турецкий, много раз звал нас под себя через своих послов. Второй – хан крымский. Третий – король польский: если этого захотим, то и теперь он готов нас ласково по-старому принять. Четвертый – православный государь Великой России, которого шесть лет беспрестанно к себе выпрашиваем. Выбирайте, кого хотите! Турецкий султан – басурман, всем известно, какую беду терпят наши братья православные греки, как притесняют их безбожники. Крымский хан тоже басурман, поневоле получив его в приятели, мы накликали много бед! А какая неволя, какое нещадное проливание христианской крови и притеснение получили мы от польских панов, этому никому из нас не нужно рассказывать: вы знаете, что для них был лучше жид и пес, чем христианин – брат наш. Православный же великий государь, царь восточный, одного с нами грецкого закона, мы с православными Великой России одно тело церковное, которое возглавляет Иисус Христос. Этот великий государь смиловался над несносными кривдами православной церкви нашей Малой России. Не отказав нам шестилетних просьб, он снизошел до нас своим милостивым царским сердцем и прислал к нам своих больших близких людей с царской лаской. Когда мы его искренне полюбим, то кроме его большой руки мы получим благополучное пристанище. А если кто с нами не согласен, тому – куда захочет – вольная дорога!»