Местной администрации приказывалось усилить надзор за тем, чтобы в начальных школах не преподавали на украинском языке, изъять из школьных библиотек украинские книги. На основании Эмского указа был закрыт Юго-Западный отдел Российского географического общества в Киеве, прекращено издание газеты «Киевский Телеграф», уволен ряд профессоров-украинцев из Киевского и Петербургского университетов (М. Драгоманов, Ф. Вовк, М. Зибер, С. Подолинский и др.).
Кроме того, указом предписывалось потребовать от попечителей Харьковского, Киевского и Одесского учебных округов поименный список преподавателей с отметкой о благонадежности каждого по отношению к «украинофильским тенденциям», при этом отмеченных неблагонадежными или сомнительными требовалось перевести на работу в «великорусские губернии». Предписывалось также использовать в качестве преподавателей в учебных заведениях этих округов преимущественно «великороссов».
Эмские «высочайшие повеления» нанесли огромный вред украинскому обществу. Накануне указа главный очаг украинства – «Київська громада» – насчитывала около 100 членов, после принятия его количество сократилось до 14 человек. Украинский язык был окончательно вытеснен из высших сфер гражданской жизни. Им не пользовались в науке, не осуществлялось обучение – ни в высших и средних учебных заведениях, ни даже в начальной школе. Этот язык начали рассматривать как язык непросвещенных крестьян. И когда в 1903 году возник вопрос об украинских начальных школах, то некоторые родители стали протестовали против этого. Царское правительство и российские политики всех мастей наблюдали, некоторые не без злорадства, за подавлением украинской национальной жизни, за тем, как замолкали, не находя применения для своей деятельности, украинские писатели, ученые, общественные деятели. Запреты на украинский язык постепенно создавали русскую пустыню с отдельными национальными оазисами. Эмский указ, как и надеялась имперская власть, сильно затормозил развитие украинской культуры и национально-освободительного движения, хотя полностью задавить их не смог. Дополнением 1881 года расширялись возможности для издания художественной литературы – при этом, однако, сохранялся запрет на литературу учебную и научную. В период действия Эмского указа были напечатаны многие произведения Тараса Шевченко, Ивана Нечуя-Левицкого, Панаса Мирного, Леси Украинки и других украинских писателей. Годы запрета делали каждое украинское слово более весомым.
Некоторые цензурные послабления начались в 1905 году. По поручению Кабинета министров в этом же году императорская Академия наук подготовила записку-реферат «Об отмене стеснений малорусскаго печатнаго слова». Академики пришли к следующему выводу: «…необходимо ныне же отменить Высочайшие повеления 18 мая 1876 года и 8 октября 1881 года, а также удостоившееся Высочайшего одобрения распоряжение Министра внутренних дел 1863 года, послужившее для тех повелений основанием». Вместе с тем все вышеизложенное привело Академию наук к убеждению, что «малорусское население должно иметь такое же право, как и великорусское, говорить публично и печатать на родном своем языке». 18 февраля 1905 года общее собрание Академии наук одобрило записку комиссии в составе академиков А. Шахматова, Ф. Корша, А. Фаминцина, Фортунатова, А. Лаппо-Данилевского и С. Ольденбурга, что послужило поводом для отмены запретов на издание книг на украинском языке. Царское правительство никогда не признавало существование запретов на украинский язык, но когда пришло время больших общественных перемен 1905–1906 годов, оно, по меткому выражению Михайла Грушевского, «бросило свои злодейские отмычки в воду – но опустило их на мель, чтобы при первом случае поднять их и заняться своим обычным ремеслом». Так и было на самом деле.
За период с 1906-го по 1914 год правительство не разрешило открыть ни одной украинской школы, местное население, как и прежде, побаивалось разговаривать на улице на родном языке. Новая антиукраинская кампания усиливалась. Александр Довженко вспоминает в «Автобиографии»: «Заборонено було в нашому середовищі розмовляти українською мовою. З нас готували вчителів-обрусителів краю. В Київській, Подільскій і Волинській губерніях до нашої платні (учителей – В.К.) згодом додавалася якась надбавка, здається, 18 крб. на місяць, за обрусіння краю». В июле 1914 года закрыта единственная ежедневная украиноязычная газета «Рада», а сразу же после начала войны и оккупации Галичины русскими войсками идеолог русского шовинизма П. Струве призвал широко и глубоко русифицировать Галицию. Вскоре этот призыв начала осуществлять солдафонскими методами российская военная администрация. На Буковине, в Галичине и на Перемищине было запрещено употребление украинского языка, местные учреждения и периодические издания, кроме москвофильских, закрыли. И после падения царского правительства отношение к украинству коренным образом не изменилось. Весной 1917 года Временное правительство приняло закон, согласно которому употребление украинского языка ограничивалось частными заведениями. Публицист В. Левинский в 1917 году писал: «Словно черная тень, неотступно следует за российским кнутом великорусская школа, книга, газета, театр, исполняя здесь „культурную миссию“ господствующей московской нации… Меж великорусскими кнуто– и культуртрегерами и запряженными в их колесницу „малороссами“, с одной стороны, и украинцами, с другой, идет борьба за душу спящего еще сном праведных великана-народа, за душу украинской этнографической массы». Вскоре началось новое возрождение. Таких возрождений в ХХ веке было несколько, и все они не были длительными. Но, так называемый, «украинский вопрос» стереть не удалось, а украинский фактор превратился в конце века в украинскую государственность.