Такая изменчивость заставляет быть особенно осторожным при встрече с обобщениями, всегда возможными... и часто поспешными: обобщениями геоморфолога, который открывает в поверхностном слое почвы локальные (не общие) следы возобновления эрозии, обусловленной повышенным расходом рек и обильными дождями; обобщениями историка, который не имеет права без доказательств экстраполировать выводы о наводнениях или засухах, извлеченные из регионального векового ряда, на другие географические области.
Иначе говоря, температурные кривые могут сразу же ввести во всеобщую историю. Кривые увлажненности при первом анализе относятся к компетенции истории локальной или региональной. Из этого, конечно, не следует, что их не нужно изучать.
По этим, столь разноречивым тенденциям изменения осадков Краус [376, стр. 27] пытался получить некоторые общие положения. Если судить по его работам, то по крайней мере в некоторых субтропических зонах возникновение «волны тепла» в XX в. (1890—1940 гг.) сопровождалось довольно часто и довольно резко выраженным уменьшением осадков, более редким появлением тропических циклонов и расширением сухих зон. Современное «похолодание» (с 40-х годов XX в.), наоборот, сопровождалось более интенсивным выпадением осадков в субтропиках. В общем и целом — потепление в умеренной зоне и засушливость в тропиках обычно отмечались параллельно. Эту согласованность, очевидно, можно объяснить лишь с помощью представления об общей циркуляции атмосферы, и мы к этому еще вернемся.
Современная флуктуация в сторону потепления, достигшая кульминации в 40-х годах XX в., имеет ряд важных последствий. Прежде всего, она оказала воздействие на большинство ледников мира — на эти крупные интеграторы и индикаторы климата. Ледники, как это будет видно из дальнейшего, — драгоценное вспомогательное пособие для историка, изучающего период большой длительности, поскольку ледники ведут себя как аккумуляторы климата; их можно рассматривать как «поставщиков» данных, текстов, справочных материалов по иконографии, картографии и изучению морен.
Современное отступание ледников (приблизительно 1870—1950 гг.) заслуживает того, чтобы на нем ненадолго остановиться. И действительно, здесь мы также получаем модель для понимания предшествовавших флуктуаций ледников (в средние века или в XVII и XVIII вв.), аналогичных или противоположных современной. А тот, кто говорит в таком плане о ледниках, в конечном счете всегда говорит о климате.
Определим в нескольких словах шесть характерных особенностей последнего колебания ледников, наиболее ценных для нашего исследования:
1) рецессия (отступание) ледников 1860—1960 гг. — явление большой длительности; оно соразмерно вековым процессам, а более вероятно, как это будет видно из дальнейшего, процессам межвековых или многовековых масштабов;
2) в целом эта рецессия всеобщая, квазимировая;
3) обусловлена климатом;
4) имеет большой размах;
5) поддается измерению и датированию;
6) легко установить реперы.
Рис. 9. Вековое отступание больших ледников Шамони ([238б], данные, собранные Муженом и Буверо).
Флуктуация большой длительности: всякий раз, когда удается проследить и нанести на график (при достаточном количестве данных) отступание ледникового языка за одно столетие или более чем за полстолетия, можно заметить, что, несмотря на временные нарушения, продвижения или скачки, отступание имеет непрерывный в течение века характер, что оно свидетельствует о подлинном тренде, об устойчивой, длящейся на протяжении десятилетий тенденции к сокращению. Это можно проследить по кривым Мужена и Валло, продленным Буверо и Ллибутри [266 б—е; 42] для ледников Монблана; по кривым и картам, построенным Меркантоном [262] для Ронского ледника; по кривым Тикстона [356] для ледников Свартис; по кривым Харрисона [171, стр. 666—668] для ледника Нискуолли в Скалистых горах; по кривым Хёйссера и Маркуса [179] для ледника Лимон-Крик на Аляске (см. рис. 9, 10, 11 и далее).
Флуктуация универсальная (в основном). Разумеется, все максимумы и минимумы колебаний ледников внутри одного и того же массива, а тем более в различных районах далеко не совпадают во времени. Наступание в одном месте может совпадать с отступанием в другом и т. д. Кроме того, даже ритм отступания (или наступания) сильно меняется в зависимости от ледниковой системы. Тем не менее, несмотря на эти расхождения, региональные тенденции, захватывающие до 80—90% района и более тенденции альпийские, скандинавские и т. д.), подтверждаются. И эти тенденции в свою очередь стремятся к синхронности если не во всем мире, то по крайней мере в большинстве районов мира [238б, стр. 731].