Короче говоря, в этом исследовании, затрагивающем одновременно и историю климата и географию колебаний климата, автор с блеском доказывает, что современный историк должен и может внести ясность в рассматриваемую проблему. Удача автора проявилась одновременно и в анализе и в синтезе. В анализе — благодаря надежной технике, критическому мышлению и осторожному подходу историка. В синтезе — благодаря философскому чутью, способности охватить огромную массу разбросанных во времени явлений и, вообще, овладеть обширным материалом, что также является особенностью историка. С нашей точки зрения, вклад автора в науку капитален. Книга Эмманюэля Ле Руа Ладюри — незаменимый рабочий инструмент для всех, кто изучает колебания климата.
Пьер Педелаборд, профессор климатологии в Сорбонне
ВВЕДЕНИЕ
К работе по истории климата меня привели совершенно незаметно и естественно занятия историей сельского хозяйства. На протяжении двенадцати лет я изучал положение крестьянства в Лангедоке в XVI и XVII вв. по архивам и кадастрам [231]. И вот в этих документах, которые я вначале рассматривал только как сельскохозяйственные, совершенно неожиданно раскрылись аспекты, которые были, казалось бы, второстепенными, но представляли вместе с тем исключительный интерес. В старых текстах на меня постоянно производили сильное впечатление метеорологические заметки (о леденящей зиме или о гнилом лете), сопровождающие указания о плохих урожаях, голоде, недородах, а иногда и о годах изобилия. Подобные тяжелые или благоприятные климатические условия были причиной ухудшения или улучшения условий жизни сельского населения старинных общин.
Однако я не решался предать гласности эти «побочные» сведения, настолько казались случайными, отрывочными и не пригодными для научного обобщения рукописные заметки о климате, извлеченные из расходной книги какого-либо кюре или из неразборчиво написанного и изъеденного червями реестра нотариуса.
Отсутствие информации за прежние века в виде рядов наблюдений, систематизированных данных о температуре и атмосферных осадках, какие имеются для XIX и XX вв., казалось невосполнимым. Тем не менее я попытался упорядочить хаотические сведения, содержащиеся в просмотренных мною документах. Чтобы лучше разобраться в этой информации, я собрал также обширную библиографию по истории климата, где пшеница не всегда заглушена плевелом. Некоторые серьезные статьи постепенно направляли меня на надлежащий путь. Так, в 1955 г. Альбер Дюкрок [101] опубликовал в одном журнале, предназначенном для подготовленных читателей, прекрасный обзор хоть и очень старых, но мало кому известных во Франции результатов американских дендрохронологических исследований. И передо мной возник невероятный персонаж: «секвойя историческая», годичные кольца прироста которой «регистрируют» выпадение атмосферных осадков на протяжении многих лет, иногда более тысячи. Я был обворожен этими древними деревьями. Однако я хорошо понимал, что, используя те же методы в неизменном виде, невозможно восстановить историю климатов Европы: в кустарниковых пустошах Монпелье, где я обычно занимался исследованиями, ни одна секвойя не отбрасывала свою коническую тень на известняковые скалы. Ведь это Лангедок, а не Аризона... Скудный набор годичных колец прироста у низкорослых деревьев, чахлых дубов, пострадавших от пожара сосен давал мне не поддающуюся расшифровке, весьма запутанную историю климата за несколько десятилетий. Ободренный, однако, исследованиями американских лесоводов, я продолжал усердно читать обзоры по ботанике и метеорологии в надежде найти в них другие принципы для создания приемлемой, истории климата. И я напал на другой след, по которому уже шли, различные специалисты, но которым до сих пор пренебрегали историки.
В 1955 г. Гарнье [143] опубликовал статью, скромную по форме, но важную по содержанию. В ней он, как и некоторые другие авторы, вновь открыл забытые достоинства работы Анго по фенологии [11]. Он показал, что, имея под рукой даты сбора винограда, можно проконтролировать или даже приблизительно восстановить кривые хода температуры и что по датам объявления сбора можно обоснованно составить многолетнюю хронику жарких и прохладных летних периодов, теплых и с заморозками вёсен. Целая группа, основополагающих рядов, столь же точных, как и ряды дендрохронологов, стала доступной западным историкам.