Подведем итог. Вековые колебания ледников в определенных пределах доступны для изучения историку. Зато гляцио-эвстатические океанические колебания остаются предметом традиционных наук о Природе. И пока они не дадут более полной информации, они не могут интересовать историка, работающего с архивами в области истории климата.
А жизнь? До сих пор я затрагивал проблемы и возможные модели, которые предоставляет историку современная флуктуация климата в чисто физическом аспекте: числовые показатели изменений термического режима, их воздействие на ледники и моря. Однако вопрос о биологических эффектах этой флуктуации и тем самым об эффектах воздействия на среду и жизнь человека не может быть обойден, так как и здесь есть материал для построения модели, с помощью которой можно изучать повторяющиеся явления, относящиеся к удаленному от нас времени.
Современное вековое потепление, несомненно, предопределило биологические последствия в арктических районах, обусловленные новым распределением климатических характеристик и особенно волной теплых летних сезонов. Граница леса сместилась к северу — к Великому Северу [216]. В тундре стало больше насекомых и других беспозвоночных, а обнаженные поверхности покрылись растительностью. «На территорию Евразии севернее лесотундры иммигрировало по меньшей мере 40—50 видов птиц и млекопитающих... за последние пол столетия» [366][44].
Особенно хорошо изучены с этой точки зрения миграции птиц [95, стр. 375—376]: за последние десятилетия благодаря теплым весенним и летним сезонам в Финляндии широко распространилась пеночка (Phylloscopus trachiloides viridanus). С 1937 г. в южной части Гренландии регулярно гнездится сизоголовый дрозд (T иг dus pilaris).
Другим важным моментом для изучения взаимоотношений человека с окружающей средой являются аналогичные миграции рыб; разумеется, методически было бы трудно защитить тезис о том, что одни эти миграции сами по себе могут служить свидетельством колебаний климата. Однако поскольку такая флуктуация (после 50-х годов XIX в.) уже исследована и изучена, то данные о смещении морской фауны к северу могут иметь значение для климатологии. Так, это относится к миграции трески и животных, питающихся планктоном, которые покинули в конце XIX столетия район Ньюфаундленда и переместились к западному побережью Гренландии, где стало менее холодно. Там отмечались в некоторые годы богатейшие уловы рыбы [363; 222; 223; 238б, стр. 825].
Однако человек, даже живущий на севере, питается не одной рыбой. Историка человеческого общества в первую очередь заинтересует влияние, которое оказала современная флуктуация климата на сельское хозяйство и, в частности, на зерновые культуры. Сказалась ли в этом отношении вековая волна потепления столь положительно и ощутимо, чтобы с учетом ее можно было построить модель для познания предшествующих эпох?
Для Северной Европы это вполне вероятно. Зерновые здесь «прижаты» к северной границе распространения. И здесь потребность их в свете и тепле удовлетворяется далеко не каждый год, как, например, во Франции и тем более в средиземноморских странах. Следовательно, в Швеции и Финляндии температура — лимитирующий параметр, от которого в значительной степени зависят колебания урожаев. Уоллен [386] и особенно Хустих [192; 193] пытались это показать, отвлекаясь от вековых улучшений в технике сельского хозяйства. Прогрессирующее потепление вегетационного сезона (весна—лето) в XX столетии обусловило, по их утверждениям, относительный рост урожаев ржи и пшеницы в этих двух странах. Соответствие кривых хода температуры и урожайности зерновых в данном случае, по-видимому, вполне удовлетворительно и показательно. В частности, 30-е годы XX в. (десять жарких летних сезонов подряд) дали в северных странах великолепные урожаи.
Однако Швеция и Финляндия — всего лишь второстепенные районы в европейском производстве зерна. Для Англии и Франции (кроме средиземноморской части) фактором, лимитирующим урожаи зерновых в гораздо большей степени, является не недостаток тепла, а избыток дождей. Отсюда следует, что термические параметры, в основном ответственные за современную вековую флуктуацию, оказывают слабое влияние на поступление пшеницы на рынок крупных западных стран.