Как и в 1600 г., максимум продвижения ледников, отмеченный около 1640—1650 гг., оказался достаточно общим для Альп, так как у наступающего ледника Аллален эффект запруживания, уже описанный выше, проявляется снова вместе с катастрофическим таянием в 1640 г. [241]. То же происходит и с ледником Рюитор — в 1640 г., а затем в 1646 г. образуется подпруженное озеро, которое прорывается [22; 323]. Наконец, ледник Алеч: после наступания, отмечавшегося с 1639 г., максимум которого наблюдался позднее, чем у ледников в Шамони, призванные населением иезуиты направились в 1653 г. к леднику и осенили его крестным знамением, и он в конце концов приостановил свое движение [241].
В 50-е годы XVII в. проявляются некоторые признаки затишья. Но это весьма умеренное затишье. В 1660 г. в Шамони еще не пробивалась трава на покинутых ледником Мер-де-Гляс конечных моренах, а ледники долины находились совсем близко от засеянных полей. «Мы заметили, что хлеба, посеянные ближе к леднику, были лучше, чем посеянные в других местах»[115], — отмечает один свидетель в связи с обильной жатвой 1660 г.
И это затишье, происходившее по истечении половины столетия, не было продолжительным. Начинается новое наступание, о чем свидетельствует совещание старшин Шамони в 1664 г.: «указанные ледники после освящения (Шарлем де Саль) постепенно отходили все время, в настоящие дни они начали вновь увеличиваться»[116]. В октябре 1664 г. епископ Жан Арантон, снизойдя к просьбе старшин, прибывает для того, чтобы «освятить» ледники.[117] В августе 1669 г. он снова их осеняет крестным знамением: «шестого августа 1669 г. мы посетили Шамони, где после освящения ледников участвовали в конфирмации и произнесли проповедь».[118]
В мае того же года (1669) в долину прибыл другой почетный визитер — Рене ле Пей, интендант провинции Дофине по соляным пошлинам; он совершает поездку в Савойю, приводящую его к берегам реки Арв. Время от времени этот галантный акцизный чиновник пишет одной даме, которая приводит его в уныние своей ледяной холодностью. Письмо неожиданно, как это можно увидеть, содержит много сведений о гляциологии: «Шамони в Фосиньи, 16 мая 1669 г. ... Мадам, пишет Рене ле Пей, я вижу здесь пять горных вершин, похожих на Вас так, как будто бы это Вы сами... пять гор, с ног до головы покрытых чистейшим льдом, но льдом вечным.»[119] Затем следуют классические истории о ледниках, возможных находках кристаллов и драгоценных камней, трупах, замурованных во льду, и т. п.
Как усиленно подчеркивает Энгель, переиздавший этот текст, пять ледников, описанных там, — это хорошо известные «пять великанов» Шамони: Тур, Аржантьер, Мер-де-Гляс, Боссон, Таккона. Отсюда, вероятно, следует, что ледник Мер-де-Гляс виден из нижней части долины Арв и что он, следовательно, все еще находится в классическом положении векового наступания. И визит епископа Жана Арантона в том же году также ценен тем, что в описании его указывается на совпадающие факты. Лишь после 1680 г., на закате жизни этого прелата, его освящения начнут в какой-то мере действовать, и последует медленное отступание ледников.
Спустя год после появления текстов Арантона и ле Пей в альпийской зоне наблюдается еще один интересный признак наступания: в 1670 г. ледник Алеч несет «на своей спине» почти до самого конца гигантский синий камень, огромную глыбу серпентина, объемом в 22 400 кубических футов и около 1680—1700 гг. оставляет его на конечных моренах [241].
В 70-е годы XVII в. нет никаких признаков отступания. Скорее наоборот — в это десятилетие начинается новый максимум, который в отдельных районах Альп будет, вероятно, самым значительным за все новое время. Особенно хорошо он выражен в Восточных Альпах, где повторяет, а может быть, и превосходит рекорды 1600—1601 гг. Он отмечается, хотя и более скромно, и в районе Монблана.
Восточные Альпы. Данные о леднике Фернагт еще раз позволяют прийти к решительным суждениям. В данном случае документы очень многочисленны. Они были опубликованы и тщательно, с большим искусством интерпретированы Рихтером [312—315]. Среди них фигурирует, во-первых, переписка, рисунки и планы некоего отца капуцина, спешно отправленного на место для обращения с мольбами о божьем милосердии. Во-вторых, подробная, сопровождаемая набросками хроника Иоганна и Бенедикта Куэнов, отца и сына, жителей долины, современников и непосредственных очевидцев явления. И наконец, в-третьих, — официальные отчеты государственной комиссии, изучавшей это явление на месте, чтобы попытаться (и совершенно впустую) помочь делу. По этим данным можно проследить ход событий.