А далеко — на востоке всходило вновь солнце.
Навь же отошла: в сон.
И была — Бездна…
И — не было…
Все сбылось, почему же ничего не случилось?
Что-то должно было случиться?
Я видел картины гибели мира, я видел…
Но ведь ты видел то, что хотел видеть? и ты счастлив?
Я не знаю теперь, что такое счастье.
Но ты счастлив?
Пусто мне. Все было зря.
Но кольцо?
Где, где мое Кольцо?!
Вокруг ли тебя? внутри ли тебя? кто ты?
Все зря…
Ты жив или мертв? ты рад новому миру?
Все зря… Сам пришел…
Так ты вернулся?
Сквозь Добро и Зло, сквозь Тьму и Свет…
Ты вернулся?
Немногие этого хотели… а я… я ведь не смог… так… больно…
Навсегда?
Властелин Безвластия… Кто я?
Навсегда?
Более жестоким, чем те, чью гибель понял, но ведь это… то, что я видел — уйдет со мною? Когда кончатся времена…
Будет ли он, этот конец?
теперь…
что ж, я говорю Кольцу:
да
возвращенный замкнет кольцо
навсегда
возвращенный в музыку
Мы не уйдем навсегда, мы вернемся в неизьяснимом, и одни проклянут нас, другие же восславят нас и будут молиться нам, но не услышим мы звуки их славы и их проклятий, ибо лишь музыка пустоты, живущая нами, — наш слух, и голос наш — голос кольца радуг. изначально в шестнадцатицветии заключили мы дарованный нам в кольце мир, открылось же после: нет числа цветам радуг, и потеряли нам и числа наши, и цвета наши свой изначальный смысл. не бойтесь же бездны, бойтесь страха — он порождает бесстрашие битвы добра и зла. бойтесь добра — всякая жизнь приводит к смерти, и зла тоже бойтесь — смерть отвратительна, ибо не стоит она боли. любите пустоту: нет пустоты в мире — и мир тот мертв, потому что все в нем названо, а значит кончено. но когда перестанут жить и умирать, и умирать и жить снова ваши имена, когда они потеряют свои и добро и зло, потому что станут причиной последней великой войны, тогда мы вернемся, чтобы вновь, распахнув бездну, поглотить вашу кровь и вашу боль. мы вернемся и ничего не случится. все — будет.
(19–20 сент. 3019 г.)
…Кто здесь?
Спи, мой милый хоббит, спи, лови каждое свое чувство, каждую мысль, смотри, не задохнись — какая ночь, какие звезды, слушай, слушай… тебе предстоит долгий путь, но потом, — сейчас спи. Где ты еще можешь простить себе все, что совершил — только во сне лишь, где еще ты можешь забыть Кольцо и отречься от своей великой и беспомощной участи — только во сне, спи — тебе снится другое Кольцо, хотя, впрочем, что ты можешь знать о кольцах, что тебе кольца? ты одно-то не смог распознать, а ведь мог, мог, да? А, милый мой хоббит?
Ты, Саруман?
Я, я, само собой, я обещал же: вернуться, так, не на долго — просто поговорить. Скажу, а ты, увы, поверишь: разговор не мне — тебе нужен, ибо знаю я: плохо тебе, помочь, вот, правда — не могу, но обьяснить что-то — пожалуйста, обьясню. Меня нет теперь, меня и раньше не очень-то было, ныне же — все равно. Ты и сам скоро станешь таким: вроде был, а вроде — и не был.
Ты опять, Саруман, ошибся, меня будут помнить, а вот тебя…
Что до моей участи — пустое, все это потом: вернется само собой, обьясниться, вам ждать долго, да и не дождетесь вы, а вот правнуки правнуков ваших, коли не умрут дети ваши, — дождуться, так что обо мне — не будем: не интересно, всякое горе хорошо к месту… Поговорим лучше о тебе.
Если ты пришел…
Увы, я нахожусь в более выгодном положении, чем ты, — я могу уйти сейчас, куда угодно, а ты вот не можешь, ты уйдешь позже, так что пока тебе предстоит меня выслушать, тем более, что мне совершенно все равно — говорить тебе что-то дельное или нет. Итак, Фродо, ты вроде как умный, через многое прошел; проходил, правда, с полузакрытыми глазами, да ладно уж, — иные вообще ослепли. Говоришь, помнить будут? кого? ведь не тебя славили на Кормалленском поле, а миссию твою; кто ты для них? — великий малыш, несчастный мальчик… участь твоя! долг твой! а теперь тебе плохо, да? что ж, они высосали у тебя все, что им было надо! наигрались! защитились! и — забирают, всласть ублажив свои черно-белые похоти, тебя — забирают, увозят! да, мой милый хоббит, ты тоже поплывешь на Корабле мертвецов среди прочих выродков с печатью гордыни и скорби на челе, хороши бессмертные: развязали войну, сколько не в чем не повинных людей перекалечели да навязали им свои жестокие милости, — а ныне — ха-ха! — уплывают! Грязная война, глупый конец. Что, не так? слушай меня, слушай: я тебе еще и не такое скажу: скоро ты умрешь, нет, погоди, — ответить после всего того, что с тобой случилось надо так: да, конечно, я умру, и смерти уже не боюсь, умирал… А ты поверь мне, Фродо — не сравниться белый яд с черным ядом, что черный? калечит душу и тело, убивает, по-вашему; а вот белый… тебя замуруют в собственные мечты и воспоминания заживо, до Конца ваших времен, что ты этого хотел, когда, словно малый неразумный щенок, — радовался своей высокой участи, колом в горле тебе встанет эта щенячая радость! Уходи, уходи за Море! ты же для них — рухлядь, старая вещь, любимая игрушка; и когда ты поймешь, что таже Старому тюремщику Намо будет просто плевать на тебя — припомнишь и назгулов, и Око, и Горлума, а, может, и меня ненароком припомнишь, да, впрочем, что я тебе, ты не знал меня, ты не видел меня, того, в радужной мантии Повелителя… Да и кого ты видел? отчаявшихся гордецов, не умеющих марать свои бессмертные ручки в, как орки выразились тогда… в дерьме… что, — нет? Не обмарались великие, сидели по башням, глазели в палантиры чужие, что? я не лучше их? так я ведь в первые же дни вашей войны говорил, говорил: хватит, полно вам, война — это пустое; так нет же — им всем счастья подавай одноцветного: иль светлого, иль темного, они не могут прочто жить им мысль покоя не дает, что кому-то радость приносит, скажем, не жизнь, а смерть! Дураки. Да и Саурон-то сам за всю войну так и не вылез из башни своей, да и эльфы — Арагорна послали, Арвен посулив. Жестокие рабы своих дурацких амбиций! А теперь — иные сдохли в собственном навозе, иные — бегут, бегут — может, у них совесть пробудилась? глядеть на труп убитой ими земли — противно, противно? А, может, там им пообещали новых игрушкек — целые земли, не грязные еще!.. И вот туда-то и лежит твой последний путь, но — радуйся, не дойдешь, не доплывешь, слушай: твой любимый дядюшка переживет тебя, — продолжить им развлечение, я ты умрешь на Корабле! Просто и мерзко. А потом твой смешной трупик положат на Благословенную землю, ошпаренную кровью бессмертных, и возвопят: слава ему! ибо он победил нашими стараниями самого Саурона и теперь умер, так и не вкусив…