Радужный Повелитель!
Нет…
Не бойся страха.
Вырваться, разрушить Кольцо?
Кольцо-Корону…
Поздно.
Бесцветный вихрь уже завертел лица стоящих в Кольце — миллиарды несчастных и счастливых — они будут убиты, они смотрят в него, из него вырываясь в Кольцо, венчая его своим страхом: прости, прости…
Их бег становился немыслемо быстрым.
Пусть меня судит Кольцо!
Быстрее, быстрее!..
Поздно…
Небо вспыхнуло и погасло в один миг, не было неба, — а ветренный лучик радуги грохнул далеким парусом — там черная молния пробила седой небосвод, раскололв его надвое, а сполохи света тяжелого, будто бы кровью налитого, вырвали лицам глаза; и он услышал их крик, как пламя истаявших в миг беспросветных эпох бросило меч свой в кричащую бездну, вонзить его в белую плоть повелителей воли и страха.
Короли мира… прокляты…
Непричастный… ответит за все.
Бегство вдоль-внутри лиц: ты узнал? ты это помнишь? а это, это ты помнишь?.. Живи в нас, умри в нас — за нас…
Смотри. Ты понял, что тебя ждет?
Не хочу…
Только… освобождения…
Пусть разомкнется Кольцо.
Я понял. Пусть.
Он бежал. Так он бежал.
И бег его был мгновенен и вечен, он читал их пустые глаза, их свет и тьму, их правду и ложь… и не знал уже ничего, потому что…
Умрет, только чтобы снова родиться, но не таким, не здесь, не для себя; как… это прекратить?!
Бежал, но поток их лиц слился в лицо одно, и лицо было кровью, и пепел тяжелый, стальной кипел в его страшных глазах… Ты узнал? ты вернулся?.. Это хриплым гортанным голосом-эхом кричала птица.
Ты… ты… родная…
Пусть разомкнется Кольцо.
Саруман замер. Перед ним стоял Грима. Два радужных крыла вспыхнули и бесцветием пали на землю — в круг Кольца. Все: кончено, ведь это последнее, что я увижу, да?! Грима!
Грима, прости меня…
Спаси.
Я не смог это сделать, я ничего не знаю, я хочу вернуться…
Упал на колени.
И тогда над его головой засияло безликой Короною прозрачное Кольцо Радуг.
О, святейший! Повелитель нового мира…
Надо умереть…
Не хочу — больно!
Кричало его Кольцо, дрожало в руках Гримы, распахивая бездну над ними… Выше! обратить их во прах — в музыку! Вернуться!
Владыка Безвластия…
Освобождает мир… от воли…
Коронует себя!
Пусть.
Кольцо разомкнулось — разорвалось.
Миг — и острые концы разорванного Кольца впились ему в горло. И — брызнула кровь.
Кровь! замкнет бездну и ничего… ничего уже не повториться! не вернется! Освобожденная Кольцом, она — умрет!
Кровь — станет им светом, выше их света, сомкнет их: и зло, и добро. Его кровь станет им криком… умирающей бездны…
Больно. Хриплый словно смех вырвался из рассеченного горла: Грима, Грима… Промерцает искрами боль на блеклом клинке, кровь этой боль сгорит за миг.
Жалкий и алчный старик плакал и смеялся, заламывая руки… качнулся, прохрипел что-то; упал.
(3 ноябр. 3019 г.)
…А в Кольце стоял один Грима, и Кольцом был Грима; страшным было лицо его: глаза — высокие, ледяные, ибо в протянутых руках своих держал он Кольцо…
Воздуха!.. Саруман отпрянул назад, но только сейчас понял, что стоит на коленях и над головою его парит Кольцо; — узнал в Кольце Корону…
Шестнадцать ярких немыслимых цветов слились в одно безликое пламя, когда разжал Грима пальцы, и разомкнулось Кольцо. Больно!
Твоя кровь? Да?..
Не смогу… так…
Бледные острые края Кольца-Короны взметнулись крылами радужными — распахнули бездну, и пали врата, и мир реальный поглотил Прозрачную бездну — не стало ее…
Повелитель новых времен!
Коронуется…
Безвластием!..
И тогда острые края разомкнутого Кольца впились ему в горло.
Радужная кровь.
За горло рванули, крикнули — дикий радостный крик грохотом безмолвных рыданий отозвался там, далеко: внутри навек и вновь умершего мира: на темных краях разрешенного мира кипела радужная кровь. Но — вместе с кровью ушла и боль. Так.
Саруман упал лицом в рыжую колючую траву, и кто-то рванул его назад, за Кольцо, цепко впившееся в горло. Так — радуги пожирали друг друга; радовался, кричал как ребенок, как птица, и мертвое солнце пронеслось у него над головой.
Короли мира… прокляты…
Смотри же: вот то, что случится: будет все — Арда разверзлась, мир, распавшийся на миллиарды безумных неродившихся звуков, смертью — жил, кипел омутом кровяного огня, радовался ребенком, плакал, задыхаясь от воздуха — горла не хватало… Коронуется безвластием!