— Что — чепуха? — переспросил Писарь.
— Волшебная палочка, сот!
Только теперь они вспомнили про волшебную палочку.
В самом деле! Что же она — эта палочка? Значит, их обманул Степка Яликов? Или… или вранье все это про приметы и чудеса?..
— Нет волшебных палочек вообще! — хмуро сказал Орех.
Колька промолчал.
Глава шестая, из которой читатель узнает, как Колька Богатырев порвал с христианством
Что за чудесный день воскресенье!
Работы дома совсем мало, отцы и матери за все берутся сами. Под шумок можно даже не кормить поросенка. Разве что из жалости бросишь ему, чтоб не кричал, пучок жирной лебеды или мясистой щерицы.
Еще в субботу вечером начиналось это воскресенье.
Мальчишки оделись потеплее, взяли закидушки, которых у них великое множество (какой же ты мальчишка, если у тебя нет десятка закидушек?), хлеба, соли, луку. Витька Орех достал дома один-единственный ломкий лавровый листок.
Все собрались у дома Саши Верткова.
Потом мальчишки по двое, по трое садятся на коней. Кони трусят к реке, а сам Саша широко шагает рядом.
Если около бани перейти по перекату на большой островок, наискосок пересечь его и переплыть второй рукав, выйдешь на чудесное место. Здесь под высокой горой, которая отвесными скалами падает к реке, есть узкая ровная полоска земли, покрытая густой травой и кустами жимолости.
Вечером скалы, облитые закатным солнцем, становятся совсем желтыми. В голубом небе над ними вьются щуры. Щурами они, наверное, называются потому, что так и кричат: «Щур! Щур!»
Здесь мальчишки треножат коней, а Саша Вертков и Колька уже вбивают в обрывистый берег колышки, нанизывают на крючки красных червей, привязывают к лескам плоские камни и забрасывают закидушки далеко в воду.
Бросать надо чуть вверх по течению: быстрая вода маленько снесет закидушку, пока камень будет опускаться на дно.
Но вот леска натянулась, дрожит, как струна. Там, где она выскакивает из воды и бежит на обрыв к колышку, играет и еле слышно звенит большой веселым бурун.
Пока пройдешь по берегу и расставишь все закидушки, пролетит немало времени, и можно уже смело возвращаться к той, которую поставил первой, и тащить ее из воды.
Леска подрагивает в руках, идет рывками, но это еще ничего не значит. Это камень, может быть, такой плоский привязан к леске. Если конец лески упрямо тянется вверх по течению — тогда другое дело. Значит, на крючке рвется большой усач, будто вышитый из коричневатого серебра.
Пока проверишь закидушки, повечереет.
За скалами прячутся резкие черные тени. Они становятся все больше и больше, все смелее выглядывают из-за скал и потихоньку выходят на берег. Вместе с ними приходит ночь.
Она глухой темно-синей завесой окутывает реку, окутывает кусты и траву вокруг, окутывает маленький языкастый костер на берегу.
На реке тихо. Только зашипит вода в котелке, переплеснувшись через край, да заржут вдруг кони. Иногда они, храпя и фыркая, на своих трех ногах тяжело прыгают из ночи к костру и подолгу стоят рядом, смотрят на огонь большими глазами.
Желтые и голубые языки пламени бегут по сухим веткам жимолости, оставляют за собой красный след. Пошевелишь костер, и вверх роем поднимаются маленькие веселые искры.
Хорошо лежать у костра на спине и смотреть в небо. Видно, как взлетают искры, взлетают высоко-высоко и скрываются в темноте. Можно подумать, что это они, искры, вверху превращаются в звезды.
Мальчишки на всей земле разжигают много костров. И русские, и чешские мальчишки, и индийские. И Джим Олден, наверное, тоже любит жечь костры. И искры от десятков костров летят в небо, становятся звездами и светят оттуда всем — и мальчишкам и взрослым. Но принадлежат они, конечно, только мальчишкам. У каждого мальчишки есть своя звезда — большая или маленькая…
Вчера мальчишки лежали у костра и смотрели вверх.
— Слушайте, пацаны, — сказал вдруг Писаренок, — я вам что-то расскажу…
Он помолчал немножко, наверное, потому, что никто ничего ему не ответил, потом заговорил:
— Жили-были одни пацаны… Им очень нравились звезды. И тогда большие узнали об этом, подоставали звезды с неба и раздали всем пацанам — каждому пацану по звездочке…
— Это чего — сказка? — спросил Шурка Меринок.
— Ага, — откликнулся Писаренок. — Под вид сказки.
— Сам придумал?
— А что?
— Тогда неинтересно, если сам…
— Молчи, Меринок, — сказал Колька. — А ты, Писарь, рассказывай, что было дальше. Зачем они раздали каждому по звезде?
— А затем, — сказал Писаренок, — чтобы днем звезды были у пацанов дома. Лежали бы себе в прохладном сарае или в комнате с закрытыми ставнями отдыхали… А вечером бы все пацаны выходили на улицу со звездочкой в кулаке. Откроешь кулак, и звездочки отрываются от ладошки и летят вверх наперегонки…