В итоге и Костомаров, и Шевченко были арестованы. Бывший крепостной Шевченко был отдан в солдаты, каковым и пробыл около 10 лет. Профессор Костомаров оказался в заключении в Петропавловской крепости, да еще в знаменитом Алексеевском равелине, где находились в заключении и умерший сын Петра I, и многие декабристы, осуждавшие деспотизм. Участь Костомарова была лучше, чем декабристов. Из тюрьмы его отправили в ссылку, из которой смог вернуться после смерти царя Николая I, когда в России начались реформы, появилась гражданская свобода, и Костомарову было разрешено вернуться к преподавательской, а значит, и научной деятельности. Некоторое время Костомаров являлся профессором Петербургского университета, расположенного недалеко от той самой Петропавловской крепости, где профессор провел десятилетие в качестве узника. Правда, в Петербургском университете он прослужил недолго, уйдя в отставку после студенческих волнений.
Костомаров был настолько талантлив, что после всего этого он сумел стать профессором Петербургского университета, академиком и даже получил придворный чин.
Костомаров написал очень много книг, но главным в его творчестве было не количество написанных им книг, а нестандартный взгляд на ключевые проблемы российской и мировой истории. В 1863 году была издана книга Костомарова «Северорусские народоправства во времена удельно-вечевого уклада. История Новгорода, Пскова и Вятки», где описывался механизм вечевой демократии. Об этих традициях хорошо знали, о них писали еще Радищев и декабристы, но это были небольшие статьи или главы в произведениях, да еще к тому же запрещенных. А Костомаров издал солидную монографию, книгу, специально посвященную истории республиканских и демократических традиций средневековой Руси.
Костомаров не был кабинетным ученым, хорошо разбирался в политических проблемах, интересовался новыми социально-политическими течениями, в частности коммунизмом. Историк предугадал, что попытка установить коммунизм приведет к деградации культуры и общества в целом. Поэтому Костомаров написал небольшую работу «Скотской бунт», где в сатирической форме показал последствия коммунистического переворота. Эта работа Костомарова была издана только в 1917 году, незадолго до установления в России коммунистической диктатуры, после чего «Скотской бунт» был запрещен.
В 1945 году британский писатель Дж. Оруэлл написал книгу «Скотный двор», которая по своим идеям и целям повторяла «Скотской бунт» Костомарова. Но Оруэлл написал свою книгу лет через 70 после Костомарова, при этом он уже знал об упадке культуры и морали при коммунистическом режиме. Костомаров же просто предсказал, что должно получиться при реализации коммунистических идей на практике, и будучи умнейшим человеком, предсказал довольно точно. Оруэлл же в 1948 году написал книгу «1984», где беспощадно показал всю жестокость и ложь коммунистических режимов. Эта книга стала одной из самых издаваемых в мире, а Оруэлл одним из самых знаменитых писателей в мире. Костомаров же оставался запрещенным писателем даже на своей родине.
Таким образом, можно утверждать, что русский историк раньше многих других мыслителей смог предсказать последствия устройства коммунистического общества, и продемонстрировать в сатирической форме его крайне негативные последствия.
При использовании коммунистических концепций и мировой истории, и истории России могут преувеличиваться значение и роль одних исторических событий и, наоборот, преуменьшаться роль и значение других событий, исторических деятелей. А многие важные события и исторические деятели могут даже просто не упоминаться, как будто их и не было.
Но даже в тех случаях, когда в учебниках и научных работах описываются одни и те же события и с точки зрения коммунистических концепций, и с точки зрения гуманистических концепций, учебники и научные работы по истории получаются прямо противоположные. В исторических исследованиях сумма фактов, сведений менее значима, чем система ценностей, на основе которой отдельные факты, сведения оцениваются. При этом может быть поставлен вопрос: как решить, какие концепции, какие системы ценностей лучше, объективней? Может быть, они равноправны, может быть, это просто два разных и по-своему объективных варианта интерпретации исторических фактов? Может быть, исходя из принципа терпимости к противоположному мнению, можно с одинаковым уважением относиться и к интерпретации фактов на основе коммунистической системы ценностей?