Но теперь, с введением револьвера, все изменилось. Дальность значительно увеличилась и дошла до 250–300 шагов; на 100–124 шага можно дать очень верный выстрел; а в рукопашном бою действие его просто ужасное. Очевидно, что все, что было справедливо относительно гладкого кремниевого пистолета, совершенно неверно для револьвера.
С другой стороны, холодное оружие за 20 столетий нисколько не улучшилось, и потому понятно, что отношение между ним и пистолетом, при столь значительном улучшении последнего, существенно изменилось в его пользу[125]. В американской междоусобной войне револьвер часто действовал против сабли, карабина и ружья; несколько примеров оттуда могут подтвердить, что в будущем револьвер будет служить коннице сильным вспомогательным средством.
В ноябре 1864 г. произошли в Вирджинии стычки между эскадроном майора Ричарда из партизанского отряда Мосби и эскадроном северян капитана Блазера. После горячего рукопашного боя, в котором южане действовали исключительно револьвером, северяне дотерпели полное поражение; потери были: первых -1 убитый и несколько раненых; вторых — 24 убитых, 12 раненых и 62 пленных[126]. Таким образом, убитых и раненых вместе было 36 на 100, т. е. несколько более одной трети, а вся потеря почти равнялась численности всего эскадрона.
Нельзя не обратить внимания при этом на большое число убитых сравнительно с ранеными, что прямо указывает на смертоносное действие револьвера.
Как противоположный пример приведем дело при Эгмон-оп-Зее 2 октября 1799 г. между английскими драгунами и французской конницей. Два полуэскадрона драгун атаковали около 500 победоносных французских всадников и после горячей схватки опрокинули их. Затем французы собрались, и уже сами перешли в наступление против англичан, которые между тем были подкреплены еще полуэскадроном. Произошла вторая схватка холодным оружием, и все-таки общая потеря англичан в обеих схватках простиралась только до 3 убитых и 9 раненых; результат был бы совсем другой, если бы обе стороны действовали из револьверов.
В деле при Гейльсберге 18 июня 1806 г. между французской кирасирской дивизией и прусской конной бригадой один французский офицер получил 52 раны, а прусский — 20. Человек получил 52 укола и удара пикой и саблей и не только остался жив, но даже не потерял ни одного члена. А много ли нужно огнестрельных ран, чтобы вывести человека из строя?
Обратимся опять к американской войне. Генерал Дюк говорит следующее об атаке конницы Моргана на пехотный полк северян в сражении при Шайло в 1862 г.: Мы подскочили к федералистам совсем близко, прежде чем они успели выстрелить. Они дали поспешный залп; дым окутал нас совершенно, и звук оглушил нас, подобно грому. В следующую секунду мы уже насели на них, причем некоторые из наших людей рубили их саблями, но из этого ничего не выходило, другие же делали настоящее дело винтовками и револьверами[127]. Это — замечательное показание о значении револьвера, которое также указывает на ту особенность американской конницы, что она сочетала атаку карьером с употреблением огнестрельного оружия, так как, по-видимому, люди Моргана действовали револьвером, не убавляя для этого аллюра.
Генерал Стефан Д. Ли, опытный офицер, выражается очень определенно: Сабля потеряла большую часть своего значения с изобретением револьвера, с которым кавалеристы будут производить лихие атаки с большей уверенностью. Я убедился, что всадник, вооруженный саблей, не может долго держаться против вооруженного револьвером и при первом удобном случае старается заменить первую вторым… Я всегда замечал, что револьвер в противоположность сабле поднимает дух человека, вооруженного им. В рукопашном бою, который, впрочем, будет встречаться редко благодаря улучшенному огнестрельному оружию, дело будет решено силой удара или лихостью[128] прежде, чем будут выпущены 18 выстрелов; а сила удара будет у хорошей конницы совершенно одинакова, вооружена ли она револьвером или саблей. По моим наблюдениям, сабля всегда теряет против револьвера. Револьвер есть самое лучшее оружие для всадника при движении и составляет необходимую принадлежность его вооружения.
Это свидетельство высокоопытного офицера заслуживает полного внимания, между прочим, также и потому, что он вполне рекомендует сочетать действие из револьвера с силой удара конницы. Конница должна быть и теперь употребляема совершенно так, как это делали Александр и Ганнибал, с той только разницей, что в револьвере она получила вполне действенное и улучшенное оружие.
Полковник Гилмор, один из храбрейших офицеров-южан, совершенно того же мнения. При описании в своем сочинении Четыре года в седле одного боя, в котором он с успехом действовал саблей, он замечает: Если бы я захватил револьвер вместо сабли, то было бы много пострадавших, так как бой был рукопашный.
125
Вряд ли можно признать все это длинное рассуждение основательным. Прежде всего значительная часть выгодных сторон револьвера совершенно исчезает при употреблении его с коня. Затем постоянное поражение всадников, действовавших из пистолетов, происходило совсем не вследствие недостатков этого оружия; здесь была дуэль не между холодным и огнестрельным оружиями, а между конницей, действующей оборонительно и наступательно; тут другого исхода не могло быть, даже если бы первая имела вместо пистолетов теперешние револьверы. Примеч. пер.
126
Пример был бы разительнее, если бы не было пленных; значительное число их указывает еще и на другие причины поражения, кроме оружия. Примеч. пер.