Исполнительная власть также сама назначала министров, государственных советников, департаментских советников, префектов, муниципальных советников, мэров и всех равнозначительных чиновников.
Таким образом, по желанию Сийеса, доверие шло снизу, а власть исходила свыше.
Но так же, как над законодательной властью было поставлено высшее учреждение, Сенат, так же точно нужна была верховная сила и над властью исполнительной. Сийес поставил во главе исполнительной власти лицо, названное им, сообразно с его назначением, великим электором. Это верховное лицо имело только одно право и одну обязанность: великий электор должен был назначать двух высших чиновников — консула мира и консула войны. А уже консулы эти впоследствии назначали министров, которые, в свою очередь, и вели государственные дела.
Великому электору назначалось великолепное содержание. Он был фактическим составителем правительства и его внешним представителем в одном лице. Бездействие, на которое Сийес обрек сенаторов, чтобы обеспечить их беспристрастие, было назначено в удел и великому электору — с той же целью — и вознаграждалось еще щедрее, поскольку ему надлежало представлять всю Республику. При нем должны были быть аккредитованы иностранные посланники; его подписью утверждались все договоры Франции с иностранными державами. Одним словом, он соединял с важным правом избирать двух главных деятелей государства весь внешний — хотя и суетный — блеск.
Еще одна вызывающая опасение деталь довершала многосложное творение Сийеса. Сенат, имевший право уничтожить всякий акт или распоряжение правительства, несообразные с конституцией, кроме того, получал привилегию лишить великого электора его сана, избрав его, против воли, в сенаторы. Для этой процедуры Сийес придумал особенный термин — «поглощение». Сенат имел право сделать то же с каждым гражданином, значительность или таланты которого могли затмить собой Республику.
Кто не узнает в этом странном, но глубоком творении бледный, может быть, с намерением затемненный образ представительной монархии? Этот Законодательный корпус, этот Сенат, этот великий электор — не что иное, как нижняя и верхняя палаты парламента и король; вся конструкция основывается на всеобщем избирательном праве, но с таким количеством предосторожностей, что элементы демократии, аристократии или монархии допускаются словно только затем, чтобы быть устраненными.
Между тем есть представительное монархическое правление, составленное с меньшим трудом и большим доверием к человеческой природе, которое доставляет в течение двух веков не разрушающую, но живительную свободу одной из первейших наций в мире. Британская конституция, простая и естественная в своих средствах, допускает и монархическую власть, и аристократическую, и демократию и предоставляет им полную свободу действий только с одним условием — управления согласованного. У нее монархическая власть и аристократия проистекают из естественного своего начала, из наследственности. Взамен того конституция предоставляет нации право составить — сообразно со склонностями и временными страстями народа — собрание, которое, имея власть дать монархизму средства к управлению или отказать в них, заставляет его, таким образом, выбирать в главы правления людей, умеющих приобрести общественное доверие.
Вот конституция простая, истинная, потому что она проистекла из естественного порядка вещей и духа времени, она не похожа на конституцию Сийеса, произведение ученое, но искусственное, произведение человека умного, испытывавшего отвращение к монархическому правлению в царствование последних Бурбонов и напуганного Республикой в течение последних десяти бурных лет.
После большого усилия над собой Сийес вызвал наконец из глубины мысли все свои комбинации и сообщил их Буле де Ла Мерту, который изложил их на бумаге, а также некоторым из членов обеих законодательных комиссий, которые стали разглашать их в своем кругу.
Сначала интерес слушателей Сийеса был совершенно удовлетворен, потому что законодатель упомянул важное распоряжение переходного периода. С целью спасти революцию он хотел, чтобы все лица, занимавшие должности с 1780 года и бывшие членами законодательных, департаментальных и муниципальных собраний, были по праву внесены в списки выборных и чтоб эти списки не менялись в течение десяти лет. Кроме того, Сийес, Роже Дюко и Бонапарт должны были сами назначить всех членов государственных собраний на основании права, данного им новой конституцией. Распоряжение это было смело, но неизбежно, ибо все вновь избранные деятели были воодушевлены всеобщим духом противоборства и, увлекаясь общей страстью порицать все, что не сами сделали, открыто ненавидели события и героев революции, даже если сами разделяли их убеждения.