Испуганные примирители снова принялись за дело, чтобы сгладить дурное впечатление от встречи. Буле де Ла Мерт и Редерер придумывали новые образцы исполнительной власти, которые бы устранили затруднения, неприятные Бонапарту, то есть бездействие великого электора. Сперва они придумали консула с двумя помощниками, потом — великого электора, с предоставлением ему права назначать двух консулов, мирного и военного, присутствовать при их совещаниях и решать возникающие между ними вопросы. Этого было недостаточно для самолюбия Бонапарта и слишком много для Сийеса, проект которого этим совершенно уничтожался.
Сийес, как и все созерцательные умы, пал духом при первой же встрече с препятствием, проистекавшим из самой природы вещей. Он говорил, что бросит все, покинет Париж, уедет в деревню и оставит молодого Бонапарта одного с его зарождающимся деспотизмом, который уже ясно обнаруживается.
«Он хочет уехать, — говорил и Бонапарт, — пусть едет; я поручу Редереру составить конституцию, предложу ее обоим законодательным отделениям и удовлетворю голос общества, который требует, чтобы это дело было кончено». Но он ошибался, говоря таким образом. Ему еще рано было показывать Франции обнаженный меч свой: он встретил бы совершенно неожиданное противодействие.
Однако эти два человека, которые, несмотря на инстинктивное отвращение друг к другу, успели сойтись на мгновение и создать 18-е брюмера, должны были сблизиться еще раз для составления конституции.
Молва о ссоре расшевелила законодательные комиссии, и они принялись за дело; отвергнуть хоть одну из идей законодателя значит огорчить его настолько же, как если бы пришлось отвергнуть их все. Но важность дела требовала, чтобы проект Сийеса был принят только за основу новой конституции. Сийес мало-помалу успокоился, а генерал Бонапарт, видя, что законодательные комиссии решительно начали работать, сам заметно смягчился. Этой минутой воспользовались примирители, чтобы снова попытаться сблизить противников.
Произошло новое свидание между Сийесом и Бонапартом в присутствии де Ла Мерта, Редерера и Талейрана.
На этот раз собеседники были спокойнее и более расположены выслушать друг друга. Вместо того чтобы показывать обоюдное неудовольствие, они, напротив, старались сблизиться и продемонстрировать сходство образа мыслей. Предмет разговора составляли настоящее положение Франции, недостатки предшествовавших конституций и предосторожности, которые нужно принять в новой конституции, чтобы предупредить беспорядки прежнего времени.
Оба противника расстались удовлетворенными, с обещанием созвать законодательные отделения, чтобы обсудить, принять или изменить их предложения, и таким образом наконец избавиться от временной формы правления, которая начинала всем надоедать.
Итак, Сийес был уверен, что за исключением его великого электора и некоторых прав Сената конституция его будет принята вполне.
В течение следующих десяти дней (с 20 ноября до
1 декабря) отделения закончили проект. Бонапарт созвал их к себе. На первом же заседании Сийес изложил свой план с силой мысли и слова, которая произвела на всех присутствующих глубокое впечатление.
«Все это прекрасно и глубокомысленно, — сказал Бонапарт, — но есть некоторые пункты, требующие внимательного рассмотрения. Займемся ими по порядку».
Работа продолжалась несколько заседаний. Наконец согласились на следующие положения.
Списки выборных были одобрены. Решили, что из списков будут избираемы только те чиновники, которых обозначит конституция. Согласно второму положению, вместо того чтобы отложить обновление списков на десять лет, как предлагал Сийес, было предложено совершить его в течение года. Вместо ежегодной ревизии была принята трехгодичная.
Потом перешли к организации власти. Правило Сийеса: «Доверие должно исходить снизу, а власть — свыше», — имело полный успех. Но Сенат подвергся значительному уменьшению своих прав; он мог выбирать сенатора не иначе, как из трех кандидатов, из которых один был назначаем консулами, другой Законодательным корпусом, а третий Трибуналом. Что касается Государственного
2 Консульство совета, то он, как часть исполнительной власти, ею и должен был избираться. Безгласный Законодательный корпус, по желанию Сийеса, должен был выслушивать трех трибунов и потом, без дальнейших прений, произносить приговор предложениям правительства.
Один Трибунал имел право публично рассуждать о законах; но его приговор, даже отрицательный, не мешал закону оставаться законом, если Законодательный корпус его принял. Трибунал не имел права сам вносить предложения, но он мог изъявлять желание, кроме того, он принимал прошения и рассылал их в те ведомства, которых они касались.