В то же время он сделал первые шаги к основанию ордена Почетного легиона, учредив почетное оружие. Французская демократия, обнаружив отвращение к личным отличиям, могла в то время допустить лишь награды за военные подвиги. Первый консул постановил, чтобы за всякий блистательный подвиг давались пехотинцам — почетные мушкеты, кавалеристам — почетные карабины, артиллеристам — почетные гранаты, а офицерам всех чинов — сабли почета.
Вслед за этими действиями Первый консул принялся за дела более значительные и важные, за дела, относящиеся к Вандее и европейским державам.
Хотя с вандейцами было заключено перемирие и начаты переговоры, но дело мира вперед не продвигалось. Откровенность, с которой Первый консул высказал роялистам свое мнение, нисколько не облегчила сближения с восставшими. Предводители вандейских партий находились в нерешительности: они были поставлены между страхом, внушаемым силой нового правительства, и убеждениями лондонских эмигрантов, которые от имени Питта обещали им оружие, деньги и высадку войска.
Прусское правительство, которое начинало демонстрировать консульскому правлению явное участие, беспрестанно твердило адъютанту Дюроку и французскому поверенному в делах Отто: «Покончите дела с Вандеей: там готовят вам самые чувствительные удары».
Бонапарт знал это. Независимо от вреда, который Вандея наносила войскам Республики, истощая ее силы, междоусобица казалась ему не только несчастьем, но и позором для правительства, потому что служила свидетельством печального состояния внутренних дел в государстве.
Итак, Первый консул принял самые деятельные меры к прекращению зла.
Он вызвал из Голландии часть войска, которое под началом генерала Брюна одержало победу над соединенными англо-русскими войсками, и присоединил к нему часть парижского гарнизона, который не боялся уменьшить. Руководство этой армией было поручено генералу Брюну, а в главные помощники ему был дан умный и сговорчивый Гедувиль, в руках у которого находились все нити переговоров с роялистами.
Имя генерала Брюна служило ответом для тех, кто надеялся на новую высадку англичан и русских7. Но прежде чем нанести решительный удар, получив отказ в мирных предложениях, Первый консул хотел обратиться к вандейцам с воззванием, в самый день утверждения своего в должности консула.
Двадцать девятого декабря он отправил в западные провинции прокламацию и декрет консулов. В прокламации было сказано:
«Позорная война вторично угрожает объять западные провинции своим пламенем. Долг первых представителей Республики — предупредить ее успех и потушить ее в самом зародыше. Но они не хотят прибегнуть к силе, пока не истощат всех средств убеждения и справедливости».
Разделив виновных на непримиримых врагов Республики, то есть преступников, продавших себя иноземным властям, и граждан заблудших, которые с помощью войны хотели лишь избежать преследований, Первый консул перечислял постановления, которые могли их успокоить и обратить к новому правительству. Он упоминал об уничтожении закона о заложниках, о возвращении церквей служителям алтаря, о дозволении праздновать воскресные дни; обещал полное прощение всем, кто покорится, покинет сборища мятежников и сложит оружие, предоставленное Англией. Но затем прибавлял, что сила будет немедленно употреблена против тех, кто станет упорствовать в восстании.
В конце прокламации было сказано:
«Правительство простит, оно пощадит раскаяние, снисхождение его будет полным и всеобщим. В то же время правительство поразит каждого, кто после этой прокламации осмелится противиться верховной власти народа... Но нет! Мы непременно во всех увидим одно общее чувство: любовь к Отечеству!
Служители Бога, любви и мира будут первыми сторонниками согласия и примирения. Да обратятся они к сердцам словами своего божественного Учителя; да принесут они в храмах, снова для них открытых, жертву во искупление преступлений войны и пролитой в ней крови!»
Эта прокламация, подкрепляемая грозной силой, могла иметь хорошее действие, особенно при новом правительстве, совершенно чуждом неистовства и ошибок, которые послужили поводом к междоусобной войне.
Первый консул решился, кроме того, торжественно обратиться к врагам внешним, к Австрии и Англии, двум державам, которые не подавали и признака сближения с Францией и, казалось, стремились вести с ней бесконечную войну.
7
Генерал Брюн особо отличился во время подавления роялистского восстания 13-го вандемьера.