У французов было две армии: Германская, увеличенная соединением рейнского и швейцарского войска, в 130 тысяч, и Лигурийская, уменьшенная до 40 тысяч. В войсках, стоявших в Голландии, в Вандее и во внутренних областях, были размещены начальные силы и для третьей армии; но нужно было необыкновенное искусство в управлении, чтобы сосредоточить ее в том пункте, где ее присутствие могло понадобиться. Генерал Бонапарт вздумал воспользоваться этим средством следующим образом.
Массена с Лигурийской армией, не усиливая ее, а снабдив только жизненными припасами и амуницией, приказано было держаться в Апеннинских горах, между Генуей и Ниццей, как в Термопилах. Германская армия под предводительством Моро, усиленная, насколько это возможно, должна была по всему берегу изображать, будто собирается перейти Рейн, а потом, укрывшись за рекой, поспешно отступить, выйти во фланг генералу Краю, напасть на него врасплох, оттеснить до верховья Дуная, если получится — обогнать, отрезать ему путь на Вену и даже, в случае удачи, окружить и подвергнуть одному из тех достопамятных сражений, примеры которых мы не раз наблюдали.
После того Моро было предписано отрядить правое крыло в Швейцарию, для содействия трудному предприятию, исполнение которого генерал Бонапарт взял на себя.
Резервная третья армия, которая существовала пока в зачаточном состоянии, должна была сформироваться между Женевой и Дижоном и ждать там, готовая содействовать Моро. Но если бы Моро хоть отчасти преуспел в своем плане, резервная армия должна была под началом Бонапарта соединиться с отрядом, отделенным от Германской армии, перейти через Сен-Бернар по льдам и снегам, очутиться в Пьемонте, в тылу барона Меласа, окружить его, дать решительное сражение и, в случае удачи, принудить его сложить оружие.
Разумеется, если бы исполнение соответствовало плану, это была бы прекраснейшая мысль, когда-либо родившаяся в голове гениального полководца древних или новых времен. Но великим военным планам придает цену лишь исполнение, без него это только пустые мечты.
Первой заботой Бонапарта было пополнить войско. Побеги, болезни и урон уменьшили его до 250 тысяч. По счастью, это были 250 тысяч опытных солдат, способных выдержать сражение с двойным количеством неприятелей. Первый консул просил, к тому же, у Законодательного корпуса 100 тысяч рекрутов. Эти 100 тысяч новичков, слитые с 250 тысяч старых солдат, должны были составить превосходную армию. Вновь назначенные префекты придали набору небывалую до тех пор энергичность. Но новобранцев можно было доставить на место, обучить и пустить в дело не раньше, чем через пять или шесть месяцев.
Первый консул решил оставить в бездействии все корпуса, изнуренные войной, и использовать их в качестве кадров для обучения рекрутов. А корпуса, способные тотчас выступить в поход, он отправил на границу. В итоге в распоряжении Бонапарта оказалось не более 200 тысяч человек, которых можно было немедленно пустить в дело. Но в его могучей и искусной руке и этого было довольно.
В то же время обратился он к патриотическим чувствам французов. Обращаясь к солдатам первых наборов, которые разошлись по домам при всеобщем унынии, произведенном неудачами, он приказал тех из них, кто ушел без отпусков, брать силой, а получивших законные отпуска звал во имя их усердия, стараясь возбудить воинский дух в молодых людях, воображение которых разгоралось при одном имени генерала Бонапарта. Энтузиазм первых дней революции уже остыл, но вид неприятеля на границах отечества пробуждал все сердца, и из усердия добровольцев можно было извлечь немалую выгоду.
Очень важные перемены внес Бонапарт в артиллерию. Фурлейтами в артиллерии были в то время наемники из транспортных рот. Не удерживаемые, подобно прочим солдатам, понятием о чести, они при первой опасности резали постромки и бежали, оставляя пушки в руках неприятеля. Первый консул справедливо рассудил, что тот, кто везет пушку на место сражения, оказывает родине такую же услугу, как и канонир, который эту пушку потом применяет, что он подвергается такой же опасности и должен быть поддерживаем тем же нравственным чувством, честью. Поэтому он дал фурлейтам мундиры и причислил их к артиллерийским полкам12.
Бонапарт еще прежде послал Массена деньги в помощь несчастной Лигурийской армии. Армию в шестьдесят тысяч человек после кровопролитного сражения при Требии нищета уменьшила до сорока тысяч, и из тех только тридцать с небольшим годились в сражение. Несчастные солдаты бродили по дорогам из Ниццы в Геную, истощенные голодом и лихорадкой, представляя жалкое зрелище храбрых защитников отечества, оставленных умирать от нищеты.