Простившись с армией, Бонапарт утром 17 июня отправился в Милан, где его ожидали с живейшим нетерпением. Он прибыл в город к ночи. Народ, узнав об этом, выбежал на улицы, чтобы взглянуть на него. Везде раздавались радостные крики, карету Первого консула забросали цветами. Город был иллюминирован с тем великолепием, которое одни итальянцы умеют расточать на своих праздниках.
Ломбардийцы, в течение десяти или двенадцати месяцев испытывая австрийское иго, которое война и обстоятельства делали еще тягостнее, боялись, что опять подпадут под это невыносимое владычество. В продолжение всей кратковременной кампании до них доходили самые разноречивые слухи, они испытали страшное беспокойство и теперь были восхищены, видя, что независимость их наконец обеспечена.
Генерал Бонапарт тотчас же издал прокламацию о восстановлении Цизальпинской республики и поспешил заняться приведением в порядок дел в Италии, которой последняя его победа придала совершенно новый вид.
Мы уже говорили о том, что война, предпринятая грозным союзом России, Англии и Австрии с целью восстановления государей, свергнутых мнимым нашествием Директории, никому из них не возвратила престола. Король Пьемонтский [Карл Эммануил IV] оставался в Риме, великий герцог Тосканский [Фердинанд III] — в Австрии; папа умер в Балансе, а земли его находились во власти неаполитанцев. Одна только неаполитанская королевская фамилия, целиком преданная англичанам, осталась в своих владениях, где допускала самую кровопролитную реакцию. Неаполитанская королева Мария-Каролина, лорд Актон и адмирал Нельсон если сами не приказывали совершать, так по крайней мере разрешали самые гнусные жестокости. Победа Французской республики должна была все это изменить: она приносила столько же пользы гуманности, как и политике.
Первый консул, в ожидании преобразования Цизальпинской республики по заключении мира, предварительно учредил в Милане временное правительство. Полагая, что он никак не обязан делать в отношении короля Пьемонта больше, чем сделала Австрия, Бонапарт не поторопился восстанавливать его на престоле. Короля заменили временным правительством, к которому был прикомандирован генерал Журдан в звании комиссара. Уже давно Бонапарту хотелось вырвать из среды врагов и наградить этого честного и благомыслящего человека, неспособного быть главой французских анархистов18.
Итак, Пьемонт был оставлен до заключения мира на прежнем положении, с намерением располагать им потом, смотря по обстоятельствам: или в пользу Франции, или в качестве залога примирения с Европой при восстановлении второстепенных держав.
В Тоскане должен был оставаться австрийский корпус. Бонапарт велел наблюдать за ним и быть в полной готовности тотчас же вторгнуться в пределы Тосканы, если бы там вздумали высадиться англичане.
Что касается Неаполя, в отношении него Первый консул ничего не решал, ничего не говорил: он ждал, какое впечатление произведет на этот двор его победа. Испуганная королева Неаполитанская готовилась ехать в Вену и просить помощи Австрии и в особенности России.
Оставался Рим. Там светские интересы усиливались важными интересами духовными. Пий VI, как мы помним, умер в Балансе пленником Директории. Тридцатого ноября 1799 года в Венеции собрался конклав, который с большим трудом выпросил у австрийского правительства позволения избрать нового папу. Несколько месяцев протекала молчаливая, но упорная борьба сторонников разных партий. И вот наконец кардинал Консальви получил возможность предложить еще одного кандидата и свои соображения по поводу выбора.
«От Франции, — говорил он, — претерпевали мы преследования в течение последних десяти лет. От Франции же должны мы в будущем ожидать помощи и утешения. Франция со времен Карла Великого всегда была самой деятельной и наименее опасной покровительницей Церкви. Ныне в ней господствует молодой человек, необыкновенные дарования которого еще трудно обнаружить в полной мере. Поверьте мне, он скоро вновь завоюет Италию. Так давайте сделаем выбор, который не мог бы показаться враждебным Франции, но который, напротив, согласовался бы с ее выгодами. Этим мы принесем Церкви гораздо больше пользы, чем испрашивая кандидатов у всех католических держав Европы».
18
Жан-Батист Журдан — республиканец по политическим взглядам, участник Войны за независимость США, неоякобинец и член Совета пятисот, притом храбрый и талантливый военачальник. Был во времена 18-го брюмера противником Бонапарта и примкнул к нему позже.