Понимая по живости перестрелки всю опасность положения Ришпанса, Моро вздумал привлечь австрийцев на левое крыло. Для этого он счел нужным атаковать деревеньку Эхинген, бывшую опорой их позиции на другом конце равнины. Генерал Бонтан пошел на нее со своими эскадронами, генерал д’Опуль следовал за ним, попал под огонь, мужественно подступил к Эхингену и овладел им. Но тут на французов выпустили восемь резервных гренадерских батальонов, а австрийская конница поддержала атаку.
Французы, при такой неожиданной угрозе, вынуждены были уступить деревню. Императорская конница
отбила кавалерию генерала д’Опуля. Храбрый генерал Бонтан был опасно ранен. Усиливавшаяся за горой Го-генхевен перестрелка по-прежнему возвещала об опасности, в которой находился Ришпанс, упорствовавший в безуспешных попытках взобраться на высоту.
Моро, который в трудных обстоятельствах умел показать твердость истинно воинской души, понял опасность положения и решился употребить самые отчаянные усилия, чтобы удержать за собой поле битвы. Он берет несколько гренадерских рот, ведет их вперед, опрокидывая все на пути, и снова вводит свое победоносное войско в Эхинген. Ришпанс, со своей стороны, показывает чудеса храбрости и все-таки овладевает высотой, которую неприятель так яростно отстаивал.
Дело решилось в пользу французов, но стоило огромных усилий и большой крови. Одна 4-я полубригада лишилась в этом бою от пяти до шести сотен человек.
Наступала ночь. Французы удваивали свои усилия, между тем как австрийцы, узнав о поражении принца Лотарингского при Штокахе, начинали падать духом. Край, боясь, чтобы его не обошли из Штокаха, приказал отступить и поспешил к Дунаю.
Потери, понесенные французской армией в этих продолжительных и упорных битвах, были очень значительны. Две тысячи выбыли из строя убитыми и ранеными; у австрийцев убито и ранено было три тысячи, а взято в плен от четырех до пяти тысяч человек.
Французское войско своим мужеством искупало недостатки плана, а недостатки действительно имелись. В наше время легко оценить слабые стороны плана. Во-первых, по самим результатам легко судить о недостатках переправы, совершенной в нескольких пунктах. Вследствие такого образа действия только три корпуса могли двинуться совокупными силами, и из них один, корпус Сен-Сира, действовать не мог, потому что должен был поддерживать сообщение с отставшим четвертым. Эта переправа и была причиной того, что артиллерия Сен-Сира отстала и лишила его возможности помочь Ришпансу. В итоге Сен-Сир оставался почти совсем без дела или ограничивался одним наблюдением. Когда его потом упрекали, что он пришел слишком поздно, он утверждал, что за весь день к нему не было послано из главной квартиры ни одного адъютанта. Такие случаи чрезвычайно редко встречались в сражениях, где войском управлял Бонапарт.
Несмотря на все перечисленное, действовать, как действовал Моро, мог только полководец с великим дарованием. Оказавшись лицом к лицу с опасностью, он распоряжался с хладнокровием и твердостью и, поддерживаемый храбростью войск, одержал над неприятелем решительную победу.
Если бы на следующий день он стал сильнее теснить Края, то, по всей вероятности, опрокинул бы его в беспорядке в Дунай. Но характеру Моро недоставало огня, притом он слишком берег войска, чтобы решиться на отважное и быстрое движение, которое, разумеется, утомляет людей в минуту совершения, но зато сберегает им кровь и силы, ускоряя ход дела.
Весь день 4 мая был употреблен на приведение в порядок армии и медленный поход к Дунаю. Край еще не решался отступить без боя. Армия его была очень расстроена и ослаблена потерей почти десяти тысяч человек. Чтобы поднять упавший дух императорской армии, требовались несколько дней отдыха и подкрепления и защита большой реки. Позиция у Мёскирха, на которой Моро дал Краю утвердиться, внушила ему неосторожную, но мужественную решимость еще раз вступить в сражение.
Мёскирхская позиция и в самом деле была очень мощной. Большая дорога, идущая через Мёскирх к Дунаю, пролегает под огнем высокого пригорка, потом углубляется в лес и выходит на открытое место, снова под огонь с возвышений, которые тянутся от Мёскирха к Гейдорфу.
Край вооружил эту позицию сильной артиллерией. Принц Лотарингский, образуя левое крыло австрийцев, занимал Мёскирх и окружавшие его высоты; генерал Науендорф, образуя центр, развернулся над Гейдорфом, имея позади себя гренадерский резерв. Полковник Вреде составлял правое крыло императорской армии и расположился у Крумбаха.