Между тем Сент-Сюзанн подоспел на помощь дивизии Леграна, и таким образом сражение было возобновлено; но возникало опасение, что на корпус Сент-Сюзанна бросится вся австрийская армия. К счастью, Сен-Сир, стоявший на другом берегу Дуная, на этот раз не позволил своему товарищу проиграть, в чем его не раз обвиняли, а поспешил к нему на выручку. Слыша пальбу на левом берегу Дуная, он отправлял адъютанта за адъютантом, приказывая дивизиям возвратиться с Иллера на Дунай. Сам он стоял на Иллере и, как только подходил какой-либо отряд, посылал его усиленным маршем на подмогу, предпочитая временный беспорядок потере времени. А потом наконец и сам отправился на Дунай.
Неприятель, догадываясь, что Сент-Сюзанну будут помогать, разрушил все мосты на Дунае до самого Ди-шингена. Видя, что Сен-Сир старается отыскать брод или восстановить мост, Край расставил часть своих войск вдоль левого берега, чтобы встретить войска, сходившиеся на правом берегу. Более того, он открыл сильную канонаду, на которую Сен-Сир поспешил ответить тем же.
Эта пушечная перестрелка с одного берега на другой заставила австрийцев, вышедших из Ульма, обеспокоиться насчет своего отступления. Они попятились назад, освободили Сент-Сюзанна и внушили живейшую радость и новое мужество несчастным французам, которые уже двенадцать часов выдерживали отчаянный бой. Солдаты просили у Сент-Сюзанна позволения снова идти вперед; он согласился. Тогда все дивизии тронулись разом, австрийцы вынуждены были отступить под ульмские пушки. Но, перебегая поле, возвращение которого так их обрадовало только что, французы обнаружили, что оно усеяно ранеными и трупами их товарищей. Впрочем, урон австрийцев был столь же велик, как и французский. Пятнадцать тысяч французов боролись с тридцатью шестью тысячами австрийцев. Край все время оставался на поле битвы.
Если бы не храбрость войска, не твердость и талант полководцев, ошибка Моро могла бы стоить французам всего их левого крыла. Моро немедленно приехал на место и, будто по случайному внушению, решил перевести всю армию на левый берег. Восемнадцатого мая вся армия сделала шаг влево. На следующий день движение это стало еще яснее. Сент-Сюзанн обогнул Ульм, Сен-Сир стоял на обоих берегах Блау, резервный полк перешел Дунай, а Лекурб готовился к переправе.
Казалось, все предвещало штурм укрепленного лагеря австрийцев на Ульме. Край стоял тылом к Дунаю и защищал заднюю сторону ульмской позиции.
Моро, проведя подробную рекогносцировку, обманул ожидания своих корпусных генералов, которые в этом движении влево видели смелую попытку нападения на австрийский лагерь, чего сами желали, почитая успех несомненным. Сен-Сир стал опять настаивать на атаке, но тщетно. Моро решился отступить вдоль реки Блау, не смея пуститься в обход неприятельской позиции, чтобы не открыть Швейцарию. Он приказал всей армии опять переправиться на правый берег. Двадцатого мая и в последующие дни армия отступала, к крайней досаде генералов и солдат, надеявшихся на штурм, и к удивлению австрийцев, которые боялись атаки.
Эти обманные маневры имели тот важный недостаток, что возвратили бодрость австрийским войскам, не уронив, впрочем, духа французских солдат, который трудно было поколебать, до того они были уверены в своем превосходстве.
Моро боялся открыть дорогу на Альпы, поэтому вздумал демонстрацией похода на Аугсбург снова обмануть австрийцев, уверив их, будто оставляет Ульм и решительно идет к Баварии, а может быть, и к Австрии.
Двадцать второго мая вся французская армия уже была за Дунаем, Лекурб с правым крылом угрожал Аугсбургу, а Сент-Сюзанн встал неподалеку от Дуная, возглавив левое крыло.
Край не поддался обманному маневру и оставался в Ульме. Вообще надо сказать, что это оказалось лучшее его дело и более всего продемонстрировало его твердость и рассудительность.
С этой поры Моро оставался в умышленном бездействии. Он поправил и улучшил расположение своей армии, переменил фронт и, обратившись к Дунаю, построил войска параллельно реке, но на значительном от нее расстоянии, опираясь левым флангом на Иллер, а правым — на Гунц; арьергард занимал Аугсбург. В этом положении французская армия представляла собой довольно плотную массу и не боялась отдельной битвы на одном из флангов, разве что подвергаясь опасности большого сражения, чего в рядах ее все пламенно желали.