Он простер свою предусмотрительность до того, что даже приказал устроить у входа в ущелье шорные мастерские для починки артиллерийской упряжи. Первый консул писал об этом, по-видимому, маловажном предмете собственноручные письма, и мы приводим этот пример в поучение полководцам и правителям, которым поручается жизнь людей и которые иногда, из лености или из тщеславия, пренебрегают такими мелочами.
Чтобы избежать тесноты, все дивизии были разделены на эшелоны, начиная от горы Юрб и до подошвы
Сен-Бернара. Первый консул поселился в Мартиньи, в бенедиктинском монастыре, откуда мог свободно всем распоряжаться и не переставать сноситься с Парижем и остальными армиями Республики.
Получив сведения из Лигурии, Бонапарт узнал, что Мелас все еще находится под влиянием своей обманчивой уверенности и употребляет все средства на овладение Генуей и мостом через Вар. Успокоившись насчет этого важного обстоятельства, Первый консул отдал приказ начать переход. Сам он остался по эту сторону Сен-Бернара, чтобы как можно дольше поддерживать связь с правительством и лично начать переправу всей армии. Бертье, напротив, должен был по ту сторону хребта принимать дивизии и орудия, которые будут к нему пересланы.
Ланн первый, во главе авангарда, отправился в путь в ночь с 14-го на 15 мая. Он командовал шестью отлично вооруженными отборными полками. Под началом этого энергичного, иногда даже непокорного, но всегда искусного и храброго вождя солдаты весело пустились в опасный поход. Полки тронулись с места между полуночью и вторым часом, чтобы предупредить время, когда солнце, растопив снега, могло обрушить на головы отважных путников целые горы льдин. Чтоб достигнуть вершины, самого монастыря, надо было потратить восемь часов, и только два часа, чтобы спуститься оттуда в Сен-Реми. Стало быть, можно было успеть совершить переход до наступления самого опасного времени дня.
Солдаты мужественно преодолевали все трудности пути. Они были очень обременены, потому что их заставили взять с собой запас сухарей на несколько дней и огромное количество патронов. Взбираясь по крутым тропинкам, они распевали среди пропастей песни, мечтая о завоевании Италии, где уже раз вкусили плоды победы, и предчувствуя бессмертную славу, которая их ожидала.
Пехотинцам было легче, чем конным. Последние шли пешком, ведя лошадей в поводу. Восходить таким образом на гору было неопасно, но при спуске они были вынуждены, из-за слишком узкого пространства, идти впереди лошадей и, если лошадь оступится, рисковали слететь вместе с ней в пропасть. Такие случаи действительно происходили, но их было немного: погибло несколько лошадей, однако люди все уцелели.
К утру прибыли в монастырь. Здесь сюрприз, приготовленный Первым консулом, оживил силы и развеселил храбрых воинов. Монахи, вдоволь запасшиеся всеми необходимыми припасами, расставили столы и каждому солдату поднесли по порции хлеба, сыра и вина. После краткого отдыха опять двинулись вперед и счастливо спустились в Сен-Реми. Ланн тотчас же разбил лагерь и сделал все нужные распоряжения для принятия остальных дивизий и в особенности военных снарядов.
Каждый день должна была переходить одна из дивизий. Стало быть, операция должна была продолжаться несколько дней.
Сначала отправили съестные припасы и снаряды. При этой переправе больших затруднений не возникло: весь этот груз можно было разделить и в небольших ящиках навьючить на мулов. Затруднение состояло только в недостатке средств для перевозки, ибо, несмотря на то, что деньги сыпали горстями, так и не смогли добыть достаточного количества мулов для переправы всех тяжестей на ту сторону Сен-Бернара.
Наконец принялись и за артиллерию. Лафеты и зарядные ящики навьючили на мулов. Оставались сами пушки, тяжести которых нельзя было уменьшить раздроблением. Катки, изготовленные в арсеналах, оказались непригодными. Придумали новое средство, которое тотчас же испытали и которое удалось: оно состояло в том, что стволы пихт раскалывали пополам, выдалбливали изнутри, обкладывали орудие двумя или тремя половинками ствола и таким образом на веревках тащили их через овраги. При такой осторожности перемещения никакой толчок не мог их повредить. К орудиям впрягали мулов, которые втаскивали тяжесть до вершины. Но спуск был гораздо труднее: здесь надо было действовать руками, что было сопряжено с большой опасностью; спуская орудие, надлежало его придерживать, чтобы оно не скатилось в пропасть.