К несчастью, сказался недостаток в мулах. Погонщики мулов, которых требовалось большое количество, выбились из сил. Тогда начали придумывать другие средства. Окрестным селянам было предложено до тысячи франков с орудия, чтобы перетащить его из Сен-Пьерре в Сен-Реми. Для этого требовалось до ста человек на каждую пушку, день на то, чтобы поднять ее на высоту, и день на спуск.
Явилось несколько сотен крестьян, которые действительно, под руководством артиллеристов, перетащили несколько пушек. Но скоро даже приманка корысти не могла принудить крестьян опять приняться за дело. Они все исчезли, и, хотя за ними посылали офицеров с предложениями безмерной платы, не явился ни один. Оставалось просить солдат, чтобы они сами тащили свою артиллерию. От этих ревностных вояк можно было ожидать всего. Чтобы поощрить их, им предложили ту же плату, какую давали истощенным селянам, но они ее отвергли, говоря: долг чести требует, чтобы войско спасло свои орудия. И с жаром принялись за оставленные пушки.
Их тащили по сто человек, попеременно выходя из рядов. В трудных местах небольшой оркестр играл воодушевляющие песни, и музыка поддерживала солдат в этих новых трудностях. Достигнув вершины горы, они находили там пищу и вино, приготовленные отшельниками обители, отдыхали несколько минут и потом опять принимались за подготовку гораздо более трудного и опасного спуска.
Таким образом, дивизии Шамберлака и Монье сами перетащили свою артиллерию. Не успев спуститься в тот же день, они предпочли лучше разбить бивуаки среди снегов, чем разлучиться со своими орудиями. По счастью, небо было ясно, и непогода не увеличивала и без того немалых затруднений.
Вплоть до 19 мая дивизии продолжали свой поход, перевозя съестные припасы, снаряды и артиллерию.
Первый консул, предусмотрительность которого никогда не ослабевала, решился тотчас же направить к перевалу генерала Данна, который объединил уже свой отряд и имел несколько исправных орудий. Бонапарт приказал ему идти на Ивре и овладеть городом, чтобы, таким образом, обеспечить выход на Пьемонтскую равнину.
Семнадцатого мая Ланн подошел к Аосте, где встретил хорватов и оттеснил их в глубину долины; потом он повернул к замку Шатильон, куда и прибыл 18-го числа. Неприятельский батальон, который тут находился, был опрокинут, причем было взято много пленных. Потом Ланн стал углубляться в долину, которая заметно расширялась и представляла глазам обрадованных солдат жилища, деревья, обработанные поля, словом, все признаки итальянского процветания.
Солдаты весело шли вперед, как вдруг долина, снова сузившись, явилась перед ними в виде тесного ущелья, защищенного крепостью с грозным рядом пушек. Это была крепость Бард, на которую уже прежде указывали итальянские офицеры как на препятствие, но, впрочем, как на препятствие преодолимое. Армейские инженеры, находившиеся в авангарде, тотчас осмотрели укрепления и объявили, что крепость решительно запирает выход из долины и выбраться можно не иначе, как уничтожив эту преграду, которая с первого взгляда казалась неприступной. Это известие произвело на дивизию самое неприятное впечатление.
Ланн, не любивший остановок, тотчас отрядил несколько гренадерских рот, которые сорвали подъемные мосты и ворвались в Бард, несмотря на сильный огонь. Комендант крепости обрушил на несчастное поселение град пуль и артиллерийских снарядов, но наконец, из сочувствия к жителям, прекратил стрельбу.
Дивизия Ланна стояла вне стен города. Было ясно, что нельзя провезти орудия под огнем крепости, которым была охвачена дорога во всех направлениях. Ланн тотчас рапортовал об этом Бертье, который прибыл немедленно и с ужасом увидел, как трудно преодолеть это совершенно неожиданное препятствие. Потребовали генерала Мареско. Тот осмотрел крепость и объявил, что взять ее невозможно, причем не по причине ее конструкции, которая была совсем не блестящей, но из-за ее убийственного расположения. Крутизна скалы делала приступ невозможным; что же касается стен, в них никак нельзя было пробить бреши, потому что некуда было поставить батарею, огонь которой до них бы добрался. Впрочем, представлялась возможность внести несколько орудий мелкого калибра на соседние высоты просто на руках.
Сообразуясь с этими данными, Бертье отдал нужные приказания. Солдаты, привыкшие к самым отважным предприятиям, принялись за работу и понесли вверх две четырехфунтовые пушки и два восьмифунтовика. Их действительно удалось водрузить на гору Альбаредо, которая господствует над скалой и крепостью.