Сделав эти распоряжения, Первый консул объехал верхом ряды солдат и обратился к каждому корпусу с воодушевляющими словами: «Друзья мои! Полно отступать! Вы знаете, что я привык ночевать на поле битвы».
Внушив бодрость войскам, подкрепленным пришедшим резервом, и видя, что они жаждут сразиться, Бонапарт дал знак начать дело. По всем рядам забили барабаны.
Австрийцы, скорее по-походному, чем в преддверии битвы, продвигаются по большой дороге. Колонна генерала Цаха выступает впереди, за ней, немного поодаль, идет центр, полуразвернутый на равнине фронтом к Данну. И в этот момент генерал Мармон внезапно открывает огонь из своих двенадцати орудий. Австрийцы останавливаются в изумлении, они никак не ожидали нового сопротивления, полагая, что французы решительно отступили. Не успели еще австрийцы прийти в себя от этого внезапного потрясения, как поднялся со своей полубригадой Дезе. «Доложите Первому консулу, — сказал он своему адъютанту Савари, — что я иду в атаку и мне нужна поддержка кавалерии».
Верхом на коне он сам ведет своих солдат в дело: обойдя неровность местности, которая скрывала его от глаз неприятеля, Дезе быстро кидается на австрийцев, поражая их на самом близком расстоянии ружейной стрельбой. Австрийцы отвечают тем же, и храбрец, раненный пулей в грудь, падает с лошади. «Скройте мою смерть, — говорит он Буде, своему дивизионному генералу, — она может поколебать войско!»
Напрасная предосторожность героя! Все видели, как он упал, и солдаты его, как воины Тюренна, громко требуют права отомстить за своего начальника. Девятая легкая полубригада, которая в этот день заслужила название «Несравненной», сохраненное до конца французских войн, перестреляв все патроны, строится в колоцну и с неистовством кидается на густую массу австрийцев. При виде ее первые два полка австрийцев в беспорядке бросаются назад, на вторую линию пехоты, и исчезают в ее рядах. Тогда гренадеры Латтермана одни остаются лицом к лицу с этим отборным войском и грудью принимают его удар.
Сражение завязывается по обе стороны большой дороги. «Несравненной» помогают собранные полки Виктора и полубригады Буде. Гренадеры держатся крепко, но вдруг над их головами разражается гроза. Генерал Келлерман пускается во весь опор и направляет часть своих эскадронов против австрийской кавалерии, а с остальными ударяет во фланг гренадеров, поражаемых, между тем, с фронта пехотой Буде. Эта атака, произведенная с необыкновенной силой, разрезает австрийскую колонну надвое. Драгуны Келлермана рубят вправо и влево, пока несчастные гренадеры, стесненные со всех сторон, не признают явную необходимость сложить оружие. Две тысячи из них сдаются в плен. Сам генерал Цах также вынужден отдать свою шпагу.
Итак, австрийцы лишились главного начальства на все время сражения, потому что барон Мелас, как мы видели, полагая победу несомненной, отправился на отдых в Алессандрию.
Келлерман не останавливается на первом подвиге: он кидается на драгун и обращает их в бегство, затем врывается в центр австрийцев и расстраивает его. Тогда выходит вперед Ланн и с живостью атакует смятенный центр. По всей линии французы вновь возобновляют наступление. Они с восторгом идут вперед, радуясь, что победа вновь обратилась к их знаменам, а смятение и уныние перешли на сторону австрийцев. Удивительна сила человеческого духа, когда он противится самому течению событий и возвращает на свою сторону счастье!
Карра-Сен-Сир вскоре овладевает Кастель-Чериоло, а генерал Отт поспешно отступает. Панический страх охватывает его конницу, она обращается в бегство, восклицая: «К мостам, к мостам!» Все наперегонки спешат к мостам через Бормиду. Генерал Отт, отступая через Кастель-Чериоло, вынужден оружием прокладывать себе дорогу. Он успевает ускользнуть и спешит к берегам Бормиды.
Отряды Кайма и Хаддика напрасно хотят удержаться в центре: Ланн отбрасывает их в Маренго, теснит к Фон-таноне, а оттуда опрокидывает в Бормиду. Но гренадеры еще отчаянно сопротивляются, чтобы дать время вернуться генералу О’Рейли, который ушел уже довольно далеко.