Между тем Наполеон, то ли пожелав занять воображение Александра, то ли пытаясь скрыть вынужденную жертву внутри огромного переустройства, то ли задумав извлечь из обстоятельств полное приобретение берегов Средиземноморья, не счел должным ограничиться оставлением Молдавии и Валахии, которое всё бы устроило, и согласился рассмотреть роковой вопрос полного раздела Оттоманской империи. Он написал Александру письмо, в котором объявлял о намерении приступить к вопросу раздела Восточной империи, всесторонне рассмотреть его и решить окончательно; он выражал также желание допустить к разделу Австрию и ставил основным условием этого раздела, каким бы он ни был – частичным или полным, – гигантскую экспедицию в Индию, через Азиатский континент, осуществленную французской, австрийской и русской армиями. Письмо Наполеона было вручено Александру Коленкуром. Царь был уже уведомлен о благоприятных переменах в Париже, принял посла Франции с великой радостью и тотчас, с нескрываемым волнением, прочел при нем письмо Наполеона. «Великий человек! – восклицал он непрестанно. – Великий человек! Он возвратился к идеям Тильзита! Когда я прошу его предоставить что-нибудь для удовлетворения гордости русской нации, я прошу о том не из честолюбия, а потому что хочу, чтобы моя нация настолько же полно предалась его великим планам, как и я сам. Ваш господин, – добавлял он, – хочет заинтересовать Австрию разделом Турецкой империи, и он прав. Это мудрая мысль, я охотно к ней присоединяюсь. Теперь нам нужно договориться о распределении территорий, которые мы собираемся отнять у турецких варваров. Обсудите этот предмет с Румянцевым. Однако не следует скрывать, что окончательное обсуждение должно состояться лишь непосредственно между мной и Наполеоном. Нужно начать с всестороннего изучения предмета. Как только наши идеи созреют, я покину Санкт-Петербург и отправлюсь навстречу вашему императору так далеко, как он пожелает. Хотел бы я приехать в Париж, но не могу. Мы можем встретиться в Веймаре, у моих родственников. Однако и там нам будут досаждать. В Эрфурте мы были бы совершенно свободны. Предложите это место вашему государю, и как только прибудет его ответ, я тотчас отправлюсь туда».
Старый Румянцев выказал не меньше пылкости. После невероятных свидетельств удовлетворения и преданности Франции он наконец приступил к трудному вопросу раздела. И тогда, следует сказать, начались большие затруднения. Хотя и Румянцев, и Коленкур были снабжены инструкциями и знали, что следует говорить о предмете, который их соединил, ни один из них не хотел произнести первого слова. Наиболее изголодавшийся должен был заговорить первым, и он заговорил. Он заговорил на этой встрече и на многих других, совершенно свободно и с дерзостью неслыханного честолюбия.
Представились два плана: частичного раздела, оставлявшего туркам часть их европейской территории от Балкан до Босфора и, следовательно, оба пролива и Константинополь, а также все азиатские провинции; и полного раздела, не оставлявшего туркам никаких европейских территорий и отнимавшего все азиатские провинции на побережье Средиземного моря.
Первый план соответствовал тому, который и обсуждался обоими императорами в Тильзите. Он представлял мало трудностей. Франция получала все приморские провинции, Албанию, Морею, Кандию. Россия приобретала Молдавию и Валахию, образующие левый берег Дуная, Болгарию, формирующую его правый берег, и останавливалась, таким образом, у Балкан. Австрия, в утешение за водворение русских в устье Дуная, получала в полную собственность Боснию, а Сербию отдавали одному из эрцгерцогов. В этой системе турки сохраняли основную часть своих европейских провинций, то есть юг Балкан, оба пролива, Константинополь и все азиатские владения. У них забирали только провинции, которыми они не могли более править: Молдавию и Валахию, которым уже нужно было уступить род независимости; Сербию, которая пыталась освободиться силой оружия; Эпир, который более принадлежал Али, паше [его столицы] Янины, нежели Порте; Грецию, которая уже выказывала склонность скорее бросить вызов своим бывшим покорителям, нежели выносить их иго. Распределение этих провинций между участниками раздела производилось согласно географии. При этом Франция получала, правда, великолепные морские позиции. В то же время, помимо приближения русских к Константинополю, Франция давала России и Австрии провинции, смежные с их территориями, а себе брала те, которые могли за ней остаться, только если бы она и далее продолжала разрастаться.