Едва наши колонны вошли в город, как навстречу Евгению, взывая к его милосердию, вышла муниципальная депутация. Город был объят тревогой, памятуя о своем поведении в течение последнего месяца: он встречал иностранных государей под триумфальными арками и усыпал цветами их путь, он обращался с требованиями и даже угрозами к своему королю, дабы тот последовал примеру короля Пруссии, а надо сказать, что то, что было законно со стороны пруссаков, было куда менее законно со стороны саксонцев, которых французы возвысили, а не принизили. Поэтому жители с испугом ожидали от Наполеона решения участи. Вице-король с присущей ему скромностью отослал депутацию к своему отцу, прибывшему к воротам города вслед за ним.
Приняв ключи от Дрездена, Наполеон высокомерно сказал, что принимает их только для того, чтобы вручить королю, и прощает жителям дурное обращение с французами, но благодарить за это они должны Фридриха-Августа: он избавляет их от применения военных законов только из уважения к его добродетелям, преклонному возрасту и честности. Так пусть же они встретят его с должным почтением и возведут для него триумфальные арки, которые столь неосмотрительно возводили для императора Александра. Пусть они хорошенько отблагодарят его при встрече за милосердие, с каким обошлись с ними в эту минуту, ибо без него французская армия растоптала бы Дрезден, как завоеванный город. Однако им следует остерегаться и не делать ничего, что могло бы благоприятствовать неприятелю, ибо любое предательство будет незамедлительно сурово наказано. После этих слов Наполеон приказал приготовить пищу для приближавшихся колонн.
Войскам была предписана строжайшая дисциплина, которую они и соблюли. Наполеон тем временем хотел перейти через Эльбу и вынудить русских оставить новый город, дабы избежать боев между двумя берегами: это могло нанести ущерб прекрасной столице. Он даже не хотел дожидаться, пока Лористон осуществит переход в Мейсене, поскольку был не уверен в успехе этой операции, зависевшей от того, с какими препятствиями и средствами придется иметь дело генералу. Посвятив не более часа первым распоряжениям, которых требовало мирное расквартирование армии, он вновь вскочил на лошадь, чтобы произвести разведку на берегах Эльбы. Деревянные пролеты каменного городского моста были сожжены, и хотя восстановить проход было легко, но в данный момент это невозможно было сделать, не вызвав канонады с другого берега и не открыв ее в ответ, чего Наполеон хотел избежать. Укрывшиеся в домах на правом берегу Эльбы русские сделали по неприятелю несколько ружейных выстрелов, на что Наполеон не обратил внимания и выехал из города, чтобы поискать переправу выше и ниже по течению. Выше переправа оказалась невозможна, потому что правый берег, на который требовалось высадиться, возвышался над левым. Наполеон галопом спустился ниже Дрездена и, следуя вдоль Эльбы, которая меньше чем через лье поворачивает к югу, обнаружил подходящий для форсированной переправы участок в Наумбурге. В этом месте берег, который мы занимали, возвышался над берегом, занимаемым русскими, и на нем можно было установить артиллерию, чтобы прикрыть операции армии. Наполеон подготовил всё для проведения операции на следующий же день, 9 мая. Лодки, оставшиеся от сгоревшего моста и собранные кавалерией у реки, укрыли от поползновений неприятеля в надежном месте.
На следующий день Наполеон подошел в Наумбург с сильной пехотной колонной и всей артиллерией гвардии и приказал тотчас начинать переправу. Русские построились на другом берегу и, казалось, готовились к обороне. Наполеон приказал установить на высотах Наумбурга мощную батарею, дабы расчистить расположенный напротив пляж, и перебросить на другой берег вольтижеров в заранее припасенных лодках. Триста человек, переправленные первым рейсом, принялись теснить русских тиральеров, а между тем к ним доставлялись непрерывными челночными рейсами новые подкрепления. Солдаты тотчас начали окапываться, чтобы прикрыться, а тем временем над их головами зазвучала канонада. Русские подтащили артиллерию, Наполеон подвел новые орудия, и работа по наведению моста продолжилась уже под огнем 50 русских и 80 французских пушек.