Массена был убежден, что именно неповиновение, а порой и недостаток рвения его подчиненных помешали ему захватить позицию неприятеля в Буссако, перейти
Тахо в Пуньете, завладеть линией Мондегу в Кондейше и остановиться на линии Альвы в Понте-Мусела. Это выводило его из себя, но ранее он сдерживался из опасения вызвать в армии лишнее при отступлении потрясение. Потеряв терпение от последнего демарша Нея, он тотчас принял решение отнять у него меч в присутствии всей армии. Он предписал ему немедленно покинуть 6-й корпус, вернуться в Испанию и ждать решения императора о его участи; генералу Луазону, старейшему из дивизионных генералов 6-го корпуса, Массена приказал принять командование корпусом, запретив, под страхом кары за неповиновение, подчиняться маршалу Нею. Ней покинул 6-й корпус, единодушно о нем сожалевший.
После принесения этой мучительной жертвы в войсках стало заметно меньше неповиновения в речах, но не больше склонности к возобновлению кампании на Тахо, которая считалась гибельной для армии и бесполезной для замыслов императора. Все покорились дисциплине, затаив ненависть к тому, кто требовал повиновения. Хотя Массена, жестокий как к другим, так и к себе, мало считался с тем, что называют страданием, он всё же согласился приблизить 6-й корпус к Алмейде и Сью-дад-Родриго, дабы черпать из их запасов провизию, недостающую солдатам. Так французская армия начала жить за счет этих крепостей.
К несчастью, обнищание края, в который прибыли французы, равнялось обнищанию войск, которые пришли в него восстановить свои силы. Генерал Гарданн, обязанный наблюдать за тылами Португальской армии и собирать продовольственные запасы, не обладал достаточной властью, чтобы раздобывать их. Правда, поставки по некоторым сделкам, совершенным еще в сентябре, осуществились, но были отвезены в Саламанку, а часть закупленного зерна застряла на брошенных повозках на дорогах из Саламанки в Сьюдад-Родриго. Остальное послужило пропитанию дивизий Конру и Клапареда. В Алмейде и Сьюдад-Родриго оставался незначительный запас для небольших гарнизонов на случай осады, и этот запас теперь стремительно поглощался 6-м корпусом. Недавно принятая Наполеоном мера еще более ухудшила это печальное положение вещей. Он назначил маршала Бес-сьера (герцога Истрийского) губернатором севера Испании. И вот почему.
Сочтя неудобным иметь разных губернаторов в Бургосе, Вальядолиде, Леоне и Саламанке и испытывая особенное недовольство генералом Келлерманом, управление которого он порицал и чьей слишком смелой критики не любил, Наполеон решил объединить все разбросанные на севере войска под эгидой единого главнокомандующего, переведя под его управление Бискайю, Бургос, Вальядолид, Самору и Леон. На эту высокую должность он назначил маршала Бессьера, поскольку тот уже служил на севере Испании, где одержал блестящую победу в Рио-Секо. Когда Португальская армия возвратилась в Старую Кастилию, герцог Истрийский уже водворился в Бургосе. Массена писал ему, возвещая о своем приходе, своих нуждах и планах и о недолгом пребывании на севере Иберийского полуострова, и просил незамедлительной помощи продовольствием, боеприпасами и лошадьми. Хотя Бессьер и выказывал в отношении Массена всяческое почтение и восхищение, он отправил в Париж весьма невыгодные для того рапорты о том, что произошло в Португалии, основываясь на самом обманчивом из свидетельств — свидетельстве недовольной армии. Составляя подобный рапорт, он расточал самому Массена заверения в полнейшей преданности и внушил надежду на помощь, которую, возможно, охотно бы и доставил, если б сумел раздобыть.
За несколько дней напрасного ожидания помощи на границе Старой Кастилии Массена получил от Ренье и других своих офицеров весьма мало обнадеживающие подробности о ресурсах Эстремадуры. Видя, что его кавалерия и артиллерия остались без лошадей, а люди приходят всё в большее отчаяние при мысли о новой кампании на Тахо, Массена отказался, наконец, от плана, который был единственным утешением его печалей после потери линий Мондегу и Альвы. Не было более средства ни скрыть это мучительное отступление, ни придать ему другое значение посредством движения на Алькантару; приходилось признать, что после дерзкого марша на