Наполеон направил Даву самые точные инструкции касательно организации войск, которая частично должна была проходить под его руководством. Он обещал маршалу вскоре вернуть батальоны, позаимствованные для Виктора; предписал возвращаться как можно быстрее в Гамбург, воспользоваться для этого запланированным движением на Берлин и осуществлять повсюду, особенно в Гамбурге, строгое правосудие. Наполеон был крайне рассержен на ганзейские города, которые изгнали французских таможенников, сборщиков налогов и офицеров полиции, а многих и убили, начали встречать с энтузиазмом казаков и в конце концов стали целью военных и дипломатических усилий коалиции. Он хотел вернуть их под свою власть силой и страхом, и уж если придется их отдавать Германии, отдать разоренными. Наполеон приказал Даву расстрелять членов бывшего сената, вновь завладевших властью, главных зачинщиков мятежа и некоторых восставших офицеров ганзейского легиона; арестовать пятьсот главных негоциантов, враждебных Франции, и лишить их имущества; конфисковывать без досмотра колониальные продукты и английские товары, в изобилии проникавшие на континент по Эльбе после восстания Гамбурга. Не имея привычки трусливо прятаться за спину своих соратников, предписывая жестокие меры, Наполеон хотел, чтобы Даву, исполняя его грозные инструкции, объявлял, что действует по приказу Императора, и надеялся, добавлял он, что ни один из приказов не останется неисполненным. К счастью, Наполеон рассчитывал, хоть и не говорил о том, на честность и благоразумие маршала, который при всей его строгости сумел бы дождаться, прежде чем действовать, пока гнев его повелителя иссякнет вместе с грозными словами. Большинству этих приказов суждено было остаться неисполненными, и результатом их станут только крупные контрибуции, которыми армия от Гамбурга до Дрездена будет жить более полугода.
Проводя верхом не занятое кабинетной работой время, Наполеон объехал берега Эльбы, разведал Кёнигштайн и Пирну, как и всю местность выше и ниже Дрездена, приказал установить деревянный мост в Дрездене, соединявший оставшиеся части каменного моста, и мост из плотов в Наумбурге, где армия произвела форсированную переправу. Он приказал соорудить мощные плацдармы на обоих берегах на случай, если придется отступать на линию Эльбы, и лично проследил за устройством обширных госпиталей и продовольственных складов на левом берегу, укрытых от посягательств неприятеля. Все эти работы Наполеон оплачивал наличными деньгами из своей тайной казны, дабы расположить к себе жителей Дрездена, которых он хотел одновременно напутать и удовлетворить.
Когда присоединились кавалерийские подразделения, приведенные со сборных пунктов Лебреном, Наполеон влил их в корпус Латур-Мобура, воссоединив эскадроны всех полков. Таким образом, численность этого корпуса дошла до 8 тысяч человек, а вместе с 3 тысячами саксонских конников, которые должны были вскоре вернуться, и с 1-2 тысячами ожидавшихся баварских и вюртембергских конников, через несколько дней составила бы 12 тысяч человек. Четыре тысячи гвардейцев довели бы общую численность конницы до 16 тысяч, что представляло собой уже внушительную силу, независимую от легкой кавалерии, которой располагал каждый корпус для разведки. Не менее 3 тысяч всадников, подведенных Лебреном, предназначались для пополнения полков Себастиани после его прибытия в Виттенберг. Оставалось прождать еще 9-10 дней, после чего армия будет располагать 25 тысячами конников, способных атаковать на линии, и кавалерия из состояния почти ничтожного перейдет в состояние весьма внушительное. Кроме того, Барруа привел 2-ю пехотную дивизию Молодой гвардии, а во Франконии под началом генерала Делаборда подготавливалась 3-я дивизия. Так пополнялась, во время недолгого отдыха в Дрездене, 300-тысячная армия Наполеона, которой должно было хватить для победы над европейской коалицией. В таком состоянии активного отдыха Наполеон и дожидался короля Саксонии и графа Бубну, об отправке которого торжественно объявила Вена.
Фридрих-Август и в самом деле не стал ни на час откладывать выполнение требований своего грозного союзника. Двенадцатого мая старый король в окружении семьи и прекрасной конницы, которую у него столько раз безрезультатно просили, прибыл к воротам Дрездена. Наполеон во главе своей гвардии вышел из города встретить монарха, которому был счастлив, как он сказал, вернуть его земли, отвоеванные французским оружием. Подъехав к королю, Наполеон спустился с коня и сердечно его обнял, как государя, который вернулся к нему, вырвавшись из рук опасных врагов, а не как раскаявшегося предателя, вернувшегося из страха. Фридрих-Август не мог сдержать волнения, ибо любил Наполеона (хоть и боялся его) и не видел от него ничего, кроме блага, правда, блага химерического и для его слабости непосильного, поскольку этим благом оказалась тяжелая польская корона. Вновь обнаружив дружелюбие и могущество Наполеона, он был охвачен благодарностью. Наполеон встретил Фридриха-Августа с почтением и с достоинством, в присутствии жителей Дрездена, сбежавшихся посмотреть на эту сцену. Пораженные зрелищем саксонцы заволновались и сами были умиротворены видом примирившихся монархов. Следует добавить, что русские вели себя в Саксонии так, что весьма уменьшили ненависть населения к французам.