Ниже Гамбурга, в самом устье Эльбы, оставался еще форт Глюкштадт, охрану которого Наполеон поручил датчанам. Таким образом, вся линия Эльбы от гор Богемии до Северного моря обросла бы укрепленными пунктами, сила каждого из которых соответствовала бы его роли, и принадлежавшими нам мостами, чтобы войска могли произвольно перемещаться с одного берега на другой. Максима Наполеона о том, что реки следует оборонять наступательно, то есть обеспечив себе все переправы, получила на Эльбе самое искусное применение.
Однако следовало покрыть все расходы на работы, ради быстроты исполнения оплатив их наличными деньгами, а военные расположения снабдить огромными продовольственными запасами, дабы обеспечить всем необходимым войска, которым предстояло перемещаться на линии. И здесь Наполеону не отказали ни изобретательный ум, ни безжалостная воля: он нашел способ переложить тяжкое бремя войны на плечи населения.
Мы знаем, что он приказывал Даву жестоко покарать обитателей Гамбурга, Любека и Бремена за мятеж, немедленно расстрелять бывших сенаторов, офицеров и солдат ганзейского легиона и чиновников, не успевших скрыться, а затем составить список пятисот главных негоциантов, чтобы захватить их собственность. Отдавая такие приказы, Наполеон рассчитывал на непреклонную суровость Даву, но также, к чести обоих, на его здравомыслие и честность. Маршал прибыл в город через несколько дней после генерала Вандама и не нашел ни одного правонарушителя, взявшись за дело таким образом, чтобы никого и не найти. Граница с Данией, находившаяся у самых ворот города, помогла ему всех спасти.
Маршал был безмерно счастлив, что ему не пришлось никого расстреливать. Оставалось составить проскрипционные списки, попадание в которые влекло потерю имущества, а не жизни, но и эта мера казалась ему не более благоразумной, чем первая. Все виновные (или предположительно виновные) гамбуржцы, пребывая в небольшом предместном городке Альтона, просились домой и были в тягость Дании, не хотевшей компрометировать себя перед Францией. Даву убедил Наполеона, что лучше простить тех, кто захочет вернуться в ближайшее время, наложив на них в качестве единственного наказания значительную контрибуцию, которую они поначалу притворятся неспособными выплатить, а затем выплатят. Так, отделавшись испугом, они будут всё же наказаны весьма чувствительным для них и весьма полезным для армии образом — деньгами. Никакой крови и огромные ресурсы — вот к чему сводилась политика, которую Даву посоветовал императору.
Наполеон, жаждавший больших ресурсов и вовсе не жаждавший крови, согласился на сделку. Так было решено, что гамбуржцы, вернувшиеся в течение двух недель, будут прощены, остальные подвергнутся секвестрованию, а Гамбург уплатит продуктами и деньгами контрибуцию в пятьдесят миллионов. Небольшая часть контрибуции выпадала Любеку, Бремену и деревням, находившимся под контролем 32-й дивизии. Деньгами надлежало выплатить 10 миллионов, срочными векселями — 20. Для оставшегося открыли счет: продавали лошадей, зерно, рис, вино, солонину, скот и лес. В тот же счет вносилась стоимость домов, которые предстояло разрушить ради возведения оборонительных укреплений Гамбурга. Гамбуржцы подняли великий стон, хотели жаловаться Наполеону (он отказался принять их) и на сей раз нашли непреклонным Даву, несколькими днями ранее защитившего их. Тем не менее они заплатили часть контрибуции, деньгами и продуктами, что было для нужд армии важнее всего. Около 10 миллионов отправили в Дрезден; огромные количества зерна, скота и спиртного погрузили на суда для отправки вверх по течению Эльбы.
Завладев ресурсами, Наполеон распорядился ими так, чтобы обеспечить пропитание многочисленным войскам во всех пунктах на реке и, главное, в Дрездене. В центре своих операций он хотел располагать двухмесячными припасами для 300 тысяч человек, и прежде всего, запасами сухарей, которые могли переноситься в солдатских ранцах и позволяли войскам маневрировать по семь-восемь дней кряду, не тревожась о пропитании. Для создания таких запасов требовалось 100 тысяч квинталов зерна или муки в Дрездене, и 8—10 тысяч квинталов в Кёнигштайне. Семьюдесятью тысячами квинталов располагал Магдебург, где запасы на случай осады и для содержания проходящих войск собирали всю зиму. Наполеон приказал перевезти по Эльбе эти 70 тысяч в Дрезден, немедленно восполнив их в Магдебурге равным количеством, подвезенным из Гамбурга. Благодаря такой комбинации огромному количеству продовольствия пришлось проделать только по половине пути. Обнаружив, что дизентерия, вызываемая у молодых солдат жарой и усталостью, очень быстро излечивается рационом из риса, забрали весь рис, какой был в Гамбурге, Бремене и Любеке; забрали также спиртное, солонину, скот, лошадей, кожу, сукно и полотно. Все лодочники, которым платили гамбургскими векселями, работали не покладая рук с первых чисел июня, в то самое время, когда Наполеон, сославшись на усталость, отказался принять Бубну.