Рис. 6. «Завтрак казака» — типичная «шапкозакидательская» российская открытка начального периода войны. В российском обществе бытовало пренебрежительное отношение к потенциалу Японии и японских вооруженных сил, причем разделялось оно частично и прогрессивной интеллигенцией (А.П. Чехов, услышав о военных приготовлениях, сокрушался о «бедной маленькой Японии», которую Россия может уничтожить). Николай II был еще в начале января 1904 г. уверен, что Япония «не посмеет» первой объявить России войну. Расплата за самоуверенность и близорукость не заставила себя ждать…
Поражение российской армии в битве на реке Амноккан (Ялуцзян) 26 апреля — 7 мая 1904 г. и последовавший перенос основных военных действий на маньчжурский театр подорвали надежды Коджона на успешную высадку российских войск в Корее и избавление от японской оккупации. Для Японии, оккупировавшей к тому времени северные районы Кореи и взявшей в свои руки постройку железной дороги Сеул — Ыйджу для перевозки на север войск и военных грузов, это означало, в свою очередь, что Корея останется в ее руках. 18 мая 1904 г. корейский двор под давлением японцев денонсировал все имеющиеся договора с Россией, тем самым официально встав на сторону Японии в войне против России. 31 мая 1904 г. японский кабинет принял решение дислоцировать японские войска в стратегически важных районах Кореи на постоянной основе, взять в свои руки международные связи корейского государства, а также сократить корейскую армию до небольшого отряда дворцовой охраны. Практически был взят курс на превращение страны в японский протекторат.
Зондируя реакцию двора и чиновничества на дальнейшее проникновение японского капитала в экономическую жизнь страны, японский посланник Хаяси Гонсукэ в июне 1904 г. потребовал от Коджона передать японским предпринимателям все необрабатываемые, но потенциально пригодные для обработки земли Кореи в аренду на 50 лет. В случае ее осуществления, эта мера означала бы, что в Корее появится значительный слой японских поселенцев, которые станут в дальнейшем авангардом в деле полного порабощения страны. Новое кабальное соглашение, навязанное японскими властями корейскому правительству (подписано 22 августа 1904 г.), обязало последнее приглашать японских советников или рекомендованных японцами иностранцев в основные министерства, прежде всего иностранных дел и финансов. Практически это означало передачу под японский контроль внешней и финансовой политики страны. Под нажимом японцев корейское правительство начало отзыв корейских дипломатов из корейских миссий за рубежом. Протестуя против навязанной японцами политики постепенного свертывания дипломатических связей Кореи с иностранными государствами, покончил с собой, приняв яд, корейский посланник в Лондоне Ли Ханын (1874–1905). Корейский посланник в Петербурге, Ли Бомджин, следуя тайному указанию Коджона, отказался покинуть свой пост и остался в России.
Реквизиции и мобилизации японских военных властей, беспрецедентные требования передачи под японский контроль громадных массивов необрабатываемых земель, жесткое давление на корейский двор не могли не вызвать антияпонского сопротивления в самых разных слоях корейского общества. Пассивное сопротивление было политикой Коджона и части лично близких ему чиновников, прежде всего из Ведомства Двора. Не видя в своих подданных граждан страны, способных отстоять ее независимость и достоинство, и плохо понимая, какую роль должно играть гражданское общество в современном государстве, они продолжали цепляться за старую, обанкротившуюся политику маневрирования между империалистическими державами. Так, в согласии с тайным приказом все-таки надеявшегося на победу России Коджона, на стороне России сражалась Корейская вольная дружина под командованием доверенного лица корейского государя, бывшего начальника над корейским населением приграничных китайских областей Ли Бомюна (1856–1940). В Петербург с тайной миссией к Николаю II был послан летом 1905 г. вернувшийся из Японии Ли Ёнъик. В то же время, не понимая сути антироссийской и прояпонской линии правительства президента Т.Рузвельта, Коджон, по рекомендации Мин Ёнхвана, послал еще в ноябре 1904 г. освобожденного из тюрьмы Ли Сынмана — к тому времени ставшего протестантом-методистом и уже хорошо известного американским миссионерам и дипломатам — с тайной миссией к президенту США, естественно, закончившейся неудачей. Опираясь на поддержку общественного мнения, Коджон ответил отказом на наглое требование японской стороны о передаче необрабатываемых земель Кореи в аренду японским предпринимателям, однако общего хода постепенной колонизации страны этот акт переломить не мог. Рупором Коджона должна была стать тайно финансировавшаяся двором газета «Тэхан мэиль синбо», одновременно издававшаяся также и на английском языке (под названием «Korean Daily News») бывшим дворцовым переводчиком Ян Гитхаком (1871–1938) и английским журналистом Эрнестом Бетеллом (1872–1909). Официально зарегистрированная на имя неподсудного корейским или японским властям английского подданного Бетелла, газета могла позволить себе смелую антияпонскую линию и стала к концу 1900-х годов одним из центров радикального антияпонского и прозападного христианского национализма.