Если я собираюсь поделиться с вами чем-то о своей маме, которая только что умерла, чувак, напиши хоть что-то об этом в статье, маленький паразит.
Он написал все это о моей личной жизни и все неправильно понял.
-
Звонит Фрэнк, управляющий.
"Они хотят видеть тебя на шоу Леттермана".
"Правда? Наверное, да."
Я уже видел, как Леттерман грубо обошелся с парой музыкантов, так что мне не очень хотелось это делать.
"Ты должен пойти и рассказать три смешные истории".
"Хорошо, я могу рассказать три смешные истории".
"Нет, сначала ты должен пойти и рассказать три смешные истории продюсеру, а потом они решат, брать тебя в проект или нет".
"Я должен пройти прослушивание? Забудь об этом, Фрэнк, я не собираюсь проходить прослушивание, чтобы участвовать в ток-шоу".
"Это будет полезно для твоей карьеры. Ты должен это сделать. Вот как это делается".
"У меня нет карьеры, и это не то, как я собираюсь "закончить". Что это за концерт в Bottom Line?"
Фрэнка наняли для работы с The Lounge Lizards; он должен был заключить с группой контракт на запись альбома. Актёрская слава как бы сама собой свалилась ему на голову.
"Я им еще не звонил".
"Это здорово, Фрэнк. Я не пойду. Леттерман - это звиздец".
"Что такое снерб?"
"Я не знаю, думаю, я просто придумал это, но я не пойду".
Фрэнк все равно записывается на прослушивание, думая, что сможет убедить меня, когда придет время.
Но я с Rammellzee, Toxic, A1, кучей других граффитистов и Лиз в лофте Пола на Бродвее рядом с Waverly Place. Мы под кайфом и рисуем в безумном ритме. Я на пару дней погрузился в удивительный, экзотический мир. Когда я собрался с духом, чтобы позвонить на автоответчик, там оказались бешеные сообщения от Фрэнка и сообщение из офиса Дэвида Леттермана с вопросом, успею ли я на встречу в десять тридцать утра, поскольку сейчас было одиннадцать утра.
Годы спустя, когда я основал свой собственный лейбл для записи Voice of Chunk, я попытался попасть на шоу Леттермана, чтобы прорекламировать его. Но они сказали: "Извините, но в наших записях есть информация, что вы не явились на предварительное интервью в 1984 году".
"Ого, это было шесть лет назад. Вы, ребята, как ФБР".
24. Палочка, которой воздается вся хвала
По большей части я оставил героин в прошлом. Я думал, что он нужен мне, чтобы писать музыку, но это не так. У меня есть чем заняться. Теперь музыка - это нечто особенное. Я не могу относиться к ней пренебрежительно.
Группа выступает в Нью-Йорке, и это уже здорово. Это дико, душевно и просто взрыв.
Управлять группой такого размера - сущий ад, особенно когда денег так мало. Но музыка того стоит. Это того стоит.
Уильям Моррис хочет пригласить меня в "Русскую чайную", чтобы обсудить возможность стать моим актерским агентом. Это выглядит по-крупному, по-королевски. Мой дядя Джерри говорил о "Русской чайной", как о месте, которое указывает на что-то особенное.
Странно, что, как бы чисто я ни выглядел в зеркале у себя в квартире, когда я приезжаю в офис William Morris, под светом ламп я становлюсь каким-то нечистым и грязным.
William Morris, преследовавший меня как сумасшедший, подписав контракт, убеждает меня, что никто понятия не имеет, кто я такой. Они манипулируют мной, заставляя пройти прослушивание для десятков самых худших фильмов, когда-либо снятых.
Я не умею ходить на прослушивания. У меня нет актерских способностей. Я могу играть, если я в чем-то участвую и вживаюсь в образ. Но я никак не могу провести пять минут в офисе, сидя напротив агента по кастингу. Я не хочу быть в этом хорош.
Спустя годы я узнал, что мой последующий агент, Кевин Хьювейн, возненавидел меня до глубины души. Как будто я сделал ему что-то ужасное. И я ни за что на свете не могу понять, с чем это связано. Меня действительно интересовала только музыка. Музыка была моей кровью. Актерство было чем-то приятным, если бы подвернулся подходящий случай. Если бы мне попался ужасный сценарий, я бы не пошел. А они обычно были ужасными". Но, судя по всему, Кевин Хьювейн и по сей день активно ненавидит меня. Пару лет назад я пытался дозвониться в его офис, чтобы выяснить, в чем дело, но он не ответил на мой звонок.