Выбрать главу

В то время мне нравилась одежда Comme des Garçons, и я считаю, что Рей Кавакубо - настоящий художник, но я противник моды.

Когда я думаю о важных модных заявлениях, я вспоминаю, как Дуги играл на барабанах с Игги Попом, а гитарист пришел в гримерку с заклеенными бутербродами на всей одежде и спросил: "Что вы думаете?".

Они очень хорошо платили и размещали тебя в хорошем отеле, а Дон Черри и Джон Малкович снимались в этом, так что я сказал: "Какого хрена, почему бы и нет?".

Для меня коварство моды заключается в том, что только очень богатые люди могут позволить себе эти вещи. И в этом заключается ее истинная идея. Это не имеет никакого отношения к тому, как вещи выглядят, но это демаркационная линия между богатыми и бедными. "Я могу себе это позволить, и поэтому я лучше тебя". И неважно, что рубашка выглядит как дерьмо, а к плечу прикреплен тукан.

В мире искусства происходит то же самое. "Этот кусок дерьма, пластмассовая собака, не имеет никакой внутренней ценности, он не красив, не трогателен и даже не особенно хорошо сделан. Его ценность в том, что он стоит сто миллионов долларов, и я могу себе это позволить. А вы - нет".

Мода делает неуверенными в себе всех, по крайней мере, 98 процентов людей. Во-первых, вы слишком бедны, чтобы позволить себе это. Но еще больше она провоцирует неуверенность в себе, потому что вам кажется, что вы слишком толстый, или слишком худой, или слишком короткий, или у вас слишком большая задница, и в целом вы явно недостаточно хороши.

Вы заходите в эти магазины, и продавцы смотрят на вас сквозь пальцы. Это заставляет всех нервничать. Я не знаю, зачем они это делают, потому что, как мне кажется, покупатели, которым действительно комфортно, покупают больше одежды. Дело в том, что сами продавцы должны дать вам понять, что по какой-то необъяснимой причине они лучше вас.

Помню, однажды я зашла в Barneys, и продавец с отвращением оглядел меня с ног до головы.

И я начал чувствовать себя неуверенно и неловко. Я ничего не купил, а когда выходил, в лифте появилась моя фотография в каком-то костюме. Типа, посмотрите на этого элегантного мужчину, вы тоже могли бы выглядеть как он.

И все же продавец заставил меня чувствовать себя настолько неловко, что я ушел. И если я буквально являюсь образцом того, как выглядит элегантный мужчина, то как, блядь, Джо из соседнего дома или Салли с соседней улицы справляются с этим дерьмом? Потому что у меня, по крайней мере, есть чем защищаться.

"Иди сюда, ты, претенциозный торговец. Смотри! Это я на фотографии! Я не могу быть таким отвратительным".

Но я в Париже, и я - манекенщица.

Отель, в который меня поселили, просто великолепен. В ванной комнате есть записка о том, что нужно позвать горничную, когда вы будете готовы, чтобы она набрала вам ванну. Люди так живут?

Странно выходить из-за занавеса на подиум, где сидят сотни парижан и внимательно рассматривают твою одежду.

Я не могу перестать смеяться.

Я стараюсь не смеяться, потому что все остальные воспринимают все так серьезно, словно готовятся к встрече с Папой Римским.

Я также не хочу обидеть Рей Кавакубо, потому что я действительно уважаю ее. Она - художник. Но она получает удовольствие от моего непочтительного отношения ко всему этому. Я тянусь к кулеру, полному пива, и промокаю рукав, прямо перед тем, как мне предстоит смоделировать этот наряд.

Она прикрывает рот вежливым японским жестом, чтобы никто не видел, что она смеется.

Каждый раз, когда вы выходите на подиум, вам аплодируют за то, что на вас надето.

Я поспорил с Джулианом Сэндсом и Джоном Малковичем на 500 долларов, что моя одежда в следующем походе вызовет больше аплодисментов. Они соглашаются. Мы пожимаем друг другу руки.

Они оба выходят на свое обычное место. Я выхожу, делаю два шага и останавливаюсь. Затем я очень сильно бью себя в грудь, указываю на одежду, а затем вскидываю руки, как будто только что одержал огромную победу в чем-то. Толпа сходит с ума. Безумные аплодисменты.

Я возвращаюсь за занавес, и Сэндс с Малковичем соглашаются, что я победил. Они немного шокированы. Они не видели, что я сделал, потому что спешили переодеться в седьмой наряд.

Но в тот вечер, когда они увидели запись шоу, они отказались платить, потому что сказали, что я поступил неправильно. Я очень не люблю людей, которые не платят по своим игорным долгам. Потому что я выиграл это пари, и они знали, что я сделал это совершенно справедливо. Они тоже могли свободно бить себя в грудь, рекламируя свои наряды.

У меня были небольшие неприятности, потому что в одном из интервью я сказал, что Франция меняет свой лозунг с "Свобода, равенство, братство" на "Мы носили эту одежду, а потом умерли". После этого я уехал из Парижа.