Был один момент, когда я находился на Второй авеню в районе Тринадцатой улицы, который просто застыл в моей памяти. То же самое было, когда умерла моя мама, - только в одном месте, во время одного шага по тротуару и взгляда на вывеску магазина, где продавалась униформа для медсестер, меня это действительно поразило. Всего один момент времени. Насколько ужасно это было и как глубоко в меня запало то, что моего рога больше нет.
Я захожу к хозяевам дома, испаноязычной паре, которая держала винный погребок внизу. Я говорю им, что меня ограбили. Они просто уставились на меня, мол, ну и что? Что вы хотите, чтобы мы с этим сделали?
Я отправляюсь на Сорок восьмую улицу, чтобы посмотреть, смогу ли я купить приличный альт на те деньги, которые я сэкономил в "Плазе". Мой альт был прекрасным Selmer Mark VI; старые рожки намного лучше и дороже новых. Они были сделаны лучше, в них больше тепла и резонанса. Я стою у прилавка и вижу ценники, а это совсем не то, что я могу себе позволить. Один парень рассказывает о шести сопрано-саксофонах, которые кто-то продает в этом маленьком магазинчике в центре города по триста за штуку. Я иду и покупаю один. Это серебряный Conn, прямое сопрано.
Теперь у меня осталось немного денег, но не так много, и я решил вернуться в Бостон. Не могу вспомнить, почему. Я ненавидел Бостон.
У Руди есть машина, и он говорит, что если я возьму U-Haul, то он отвезет меня в Бостон. Я познакомился с Руди в Бостоне, когда был на несколько лет моложе. Он был круглым и черным, а его ухмылка была чем-то средним между ухмылкой Чеширского кота и ухмылкой Будды. Он встречался с моей сестрой, но только на минуту. Руди познакомил меня с музыкой Лестера Янга, Билли Холидей и других. Прекрасные, волшебные миры, которые стали частью моего существа. Он был старше меня лет на пять. Руди был очень увлечен Раманой Махарши, Мехер Бабой и другими мистиками, а также Библией. Раньше он работал заведующим проектором в кинотеатре в Бостоне, в "Зоне боевых действий", которая тогда была районом порнофильмов.
Я приходил к нему в гости и смотрел "Дьявола в мисс Джонс" и "Глубокую глотку" пять раз подряд, спина к спине, из маленькой кабинки. Выходили с ним из кинотеатра на рассвете, ели жирную яичницу в закусочной, а потом шли смотреть в соседнем кинотеатре фильмы с Брюсом Ли. Как бы промыть мозги от порнографии.
Через несколько месяцев после этого Руди исписал стены своей квартиры религиозными лозунгами и исчез.
Я переехал обратно в дом к Лиз и Майклу и устроился на работу водителем такси. Я не очень хорошо знал дорогу. Мне звонил диспетчер по рации и говорил, что машина номер 314, едем в такое-то место, и я искал его на карте.
Во вторую ночь, около трех часов утра, я подцепил танцовщицу go-go возле стрип-клуба. Она не сказала мне, куда хочет поехать. Мы просто ехали с выключенным счетчиком. В своем фиолетовом скудном наряде она была сексуальна в этом грязном смысле. Ее глаза выглядели странными и какими-то пустыми. Спустя годы я понял, что они были прищурены, потому что она сидела на героине. Наконец она сказала, что хочет поехать ко мне. Я согласился. Я вернул такси в гараж. Парни в гараже удивились, откуда она взялась, но ничего не сказали. Я проводил ее до своей квартиры, которая находилась в конце квартала на Гарвард-авеню.
Мы занялись сексом один раз, а потом я захотел трахнуть ее в задницу; я никогда этого не делал и подумал, что ей это может понравиться, ведь она старше и явно опытнее. Она отреагировала с ужасом, как будто никогда не слышала о таком. В ней было что-то очень странное, может быть, потому что ее глаза были прищурены. Я боялась засыпать. Я был уверен, что она из космоса и может меня убить.
-
Я высадил пассажира в Роксбери. Там была баскетбольная площадка, вся освещенная, на которой шла серьезная игра, а на трибунах толпились люди. Я припарковал такси и некоторое время наблюдал за происходящим.
Все игроки были черными. Все на трибунах были черными. Я не придал этому значения.
Я играл в черной игре в Вустере, и это было прекрасно. Это было даже лучше, чем просто хорошо, это было самое большое удовольствие, которое я когда-либо получал. И я мог держать себя в руках.
Я совершенно не знал о расовой напряженности в Бостоне.
Там были очень хорошие игроки, но я оценил это и решил, что я не хуже игроков низшего звена.
Когда игра заканчивается, я выхожу на площадку, начинаю перестреливаться с игроками, которые будут играть дальше, и включаюсь в игру. Один парень с бородой кивает мне, пока мы перестреливаемся, и я думаю, может, все в порядке.
Но мне не рады. Тяжелая атмосфера. И что еще хуже, когда начинается игра, мяч отлетает от чьей-то руки прямо ко мне, я делаю довольно легкий бросок с десяти футов и, взвизгнув, попадаю в мяч.